Укрощение строптивых. Книга 2 - Маргарита Светлова (2020)

— Рэн, милая, с чего ты взяла, что я тебя стеснялся? Не признавался в своих чувствах — да, но на то были причины, и они никак не связанны со стеснением.

— Да? А не подскажете, с чего вдруг передумали и признались в своих чувствах? — продолжала я злиться на него за то, что он раньше надо мной издевался, хотя утверждает, что любил. Вот не верю я, что любящий человек на такое способен, врёт он, и всё тут, а я как дура поверила! Смотрю, магистр поменялся в лице.

— Рэн, давай так, придёт время, я тебе всё объясню, но пока, если ты действительно меня любишь, просто поверь, иначе не мог. Не отрицаю, что делал тебе осознанно больно и, поверь, сам страдал от этого гораздо больше. Ты не представляешь, какая это мука — делать больно тому, кого всем сердцем любишь! — когда он говорил, в его взгляде сквозила такая боль, что у меня от жалости защемило сердце.

— Давно Вы меня любите? — чуть слышно спросила я его.

— Ты, Рэн, а не Вы, — поправил он меня своим бархатным голосом, от которого мурашки пробежали по телу. — Давно, милая, как только ты поступила в академию. — увидев мой удивлённый взгляд, улыбнулся и продолжил. — Неужели ты думаешь, что я оставил бы без присмотра свою пару?

— Вообще-то, да, я так и думала. — не стала отрицать.

— А вот и зря, ты всегда была под мои присмотром, я знаю о тебе практически всё. Знаешь, я часто любил с тобой гулять вечерами, слушать, как ты сама с собой разговариваешь, и очень любил смотреть на тебя спящую. Так, изо дня в день, проводя с тобой время, я сам не заметил, как полюбил. Просто проснулся однажды и понял — ты всё для меня, а подойти не мог, не имел права, единственное, что мог себе позволить — быть невидимым рядом с тобой. Не представляешь, как это мучительно: быть рядом и не иметь права прикоснуться к тебе, желать обнять и поцеловать, а действовать по-другому. Если днём я мог отвлечься и уйти в работу с головой, то когда наступала ночь, я сходил с ума от тоски и отчаянья.

Я смотрела на любимого мужчину и чувствовала, что он не обманывает меня, и если не может пока открыться, значит, действительно на это у него есть веские причины.

— Я тоже люблю Вас, — потом поправилась, — тебя. И не буду требовать объяснения, раз нельзя пока об этом говорить, значит, и не надо. — он посмотрел на меня с такой нежностью и любовью, что сердечко моё неожиданно дёрнулось в груди и вновь забилось, как птичка.

— Рэн, девочка моя, ты ведь знаешь, что должно сегодня между нами произойти? — напряжённо смотря мне в глаза, спросил он.

— А может, не сегодня? — решила отсрочить я неизбежное, не то, чтобы я была абсолютно против, просто как-то быстро всё происходит, признание в любви и, не успев опомниться, сразу близость.

— Если бы я мог, то отсрочил бы это, подождал, когда ты была бы готова, но из-за подписания вами договора и принятого зелья я не могу больше тянуть.

— Вы, — начала я, вспомнив о его просьбе, тут же поправилась. — Ты имеешь в виду побочный эффект вашего зелья?

— Да, про него, если мы сейчас этого не сделаем, потом я не смогу совладать с собой, и тебе очень тяжело придётся.

— А если я достану зелье, которое уменьшит эффект?

— Рэн, на меня и моих друзей практически никакие зелья не могут действовать. Есть, конечно, исключения, и то, если там будет один ингредиент.

— А как же ваше, ну, то зелье, что вы выпили? — не понимала я разницы.

— Вот как раз в нашем он и имеется, и это зелье может на нас воздействовать, так как сделано особым способом и нами четверыми, зелья, сделанные другими, не подействуют. — убил надежу магистр.

— А Юлька в рог ректору тоже зельем, сделанным вашими руками, запустила? — не сдержала любопытства.