Ведьмак - Анджей Сапковский

— Купец Бибервельт, — сообщило оно, — велит прикупить мисок, ежели их не хватит. Цена не влияет значения, то бишь не влияет роли. О черт, не играет значения… Э?

— Прекрасно, — улыбнулся низушек, и улыбка его напоминала скривившуюся мордочку взбешенного дикого кота. — Мы купим массу мисок, воля господина Бибервельта для нас закон, а цена не играет роли. А чего еще надо прикупить? Капусты? Дегтя? Железных грабель?

— Кроме того, купец Бибервельт, — прохрипело нечто в шубейке, — просит прислать тридцать крон наличными, потому как должен дать взятку, перекусить и выпить пива, а «Под Пикой» три каких–то проходимца сперли у него мешок с деньгами.

— Ах вот оно что, — протянул Даинти. — Три проходимца! Так, похоже, этот город прямо–таки кишмя кишит проходимцами. А где, если дозволено будет спросить, находится сейчас уважаемый купец Бибервельт?

— Где же, — сказало нечто, хлюпнув носом, — как не на Западном Базаре.

— Вимме, — сказал Даинти зловеще. — Не задавай вопросов, но найди мне хорошую толстую палку. Я отправляюсь на Западный Базар, но без палки пойти не могу. Слишком там много проходимцев и ворюг.

— Палку, говоришь? Найду. Но, Даинти, одно хотел бы знать, потому как это меня тяготит. Я не должен был задавать тебе вопросов, поэтому не задам, а попытаюсь угадать, а ты подтвердишь либо нет. А?

— Отгадывай.

— Тот прогорклый жир, масло, воск и миски, тот паршивый шпагат — все это тактические шаги, верно? Ты хотел отвлечь внимание конкурентов от кошенили и мимозы? Вызвать панику на рынке? А, Даинти?

Дверь резко раскрылась, и в контору вбежало нечто без шапки.

— Щаверий докладывает, что все готово! — пискнуло оно. — Спрашивает, наливать?

— Наливать! — загремел низушек. — Немедленно наливать!

— Клянусь рыжей бородой старого Рундурина, — взвыл Вивальди, как только за гномом закрылась дверь. — Ничего не понимаю! Что тут деется? Что наливать? Во что наливать?

— Понятия не имею, — признался Даинти. — Но дело должно крутиться, Вимме.

4

С трудом пробиваясь сквозь толпу, Геральт вышел к ларьку, увешанному медными кастрюлями, котелками и сковородками, отливающими красным в лучах предвечернего солнца. За ларьком стоял рыжеволосый краснолюд в оливковой шапке и тяжелых башмаках из тюленьей кожи. На лице краснолюда рисовалось неудовольствие — коротко говоря, он выглядел так, словно через минуту намеревался оплевать копающуюся в товаре клиентку. Клиентка колыхала бюстом, трясла золотистыми кудряшками и поливала краснолюда бесконечным потоком слов, лишенных склада и лада.

Клиентка была ни много ни мало Веспуля, известная Геральту в качестве метательницы горшков. Не ожидая, пока она его признает, он быстро слился с толпой.

Западный Базар пульсировал жизнью, дорога сквозь скопище народа походила на продирание через кусты боярышника. То и дело что–то цеплялось за рукава и штанины — то дети, потерявшиеся у мам, пока те оттаскивали отцов от палатки с продажей в разлив, то шпики из кордегардии, то торгующие из–под полы продавцы шапок–невидимок, афродизий и похабных картинок, вырезанных на кедровых досочках. Геральт перестал улыбаться и перешел на ругань, одновременно с успехом пользуясь локтями.

Вдруг он услышал звук лютни и знакомый жемчужный смех. Звуки шли со стороны сказочно разукрашенного ларька, снабженного вывеской: «Здесь чудеса, амулеты и наживка для рыбы».

— Кто–нибудь уже говорил вам, что вы прелестны? — верещал Лютик, присев на прилавок и весело болтая ногами. — Нет? Не может быть! Это же город слепцов, ничего больше, просто город слепцов. Подходите, добрые люди! Кто желает услышать балладу о любви? Кто хочет воспылать и обогатиться духовно, пусть бросит монету в шляпу. Ты чего туда суешь, засранец? Медь придержи для нищенок, не обижай медью артиста. Я–то, возможно, прощу, но искусство — никогда!