Ведьмак - Анджей Сапковский

— И верно. — Нивеллен тоже встал. — По известным причинам я не могу предложить тебе ночлег у себя, а останавливаться в здешних лесах не советую. После того, как округа опустела, тут по ночам неладно. Тебе следует вернуться на тракт засветло.

— Учту, Нивеллен. А ты уверен, что не нуждаешься в моей помощи?

Чудище искоса глянуло на него.

— А ты уверен, что можешь мне помочь? Сумеешь освободить от этого?

— Я имел в виду не только это.

— Ты не ответил на вопрос. Хорошо… Пожалуй, ответил. Не сумеешь.

Геральт посмотрел ему прямо в глаза.

— Не повезло вам тогда, — сказал он. — Из всех храмов в Гелиболе и Долине Ниммар вы выбрали аккурат храм Корам Агх Тэра, Львиноголового Паука. Чтобы снять заклятие, брошенное жрицей Корам Агх Тэра, требуются знания и способности, которых у меня нет.

— А у кого есть?

— Так это тебя все–таки интересует? Ты же сказал, будто тебе сейчас хорошо.

— Сейчас, да. А потом… Боюсь…

— Чего?

Уродец остановился в дверях комнаты, обернулся.

— Я сыт по горло твоими вопросами, ведьмак. Ты только и знаешь, что спрашиваешь, вместо того чтобы отвечать. Похоже, тебя надо спрашивать по–другому. Слушай, меня уже некоторое время… Ну, я вижу дурные сны. Может, точнее было бы сказать «чудовищные». Как думаешь, только коротко, я напрасно чего–то боюсь?

— А проснувшись, ты никогда не замечал, что у тебя грязные ноги? Не находил иголок в постели?

— Нет.

— А…

— Нет. Пожалуйста, короче.

— Правильно делаешь, что боишься.

— С этим можно управиться? Пожалуйста, короче.

— Нет.

— Наконец–то. Пошли, я тебя провожу.

Во дворе, пока Геральт поправлял вьюки, Нивеллен погладил кобылу по ноздрям, похлопал по шее. Плотвичка, радуясь ласке, наклонила голову.

— Любят меня зверушки, — похвалился Нивеллен. — Да и я их люблю. Моя кошка Обжорочка, хоть и сбежала вначале, потом все же вернулась. Долгое время это было единственное живое существо, моя спутница недоли. Вереена тоже…

Он осекся, скривил морду.

— Тоже любит кошек? — усмехнулся Геральт.

— Птиц, — ощерился Нивеллен. — Проговорился, язви его. А, да что там. Это никакая не новая купеческая дочка, Геральт, и не очередная попытка найти крупицу истины в старых небылицах. Это нечто посерьезнее. Мы любим друг друга. Если засмеешься, получишь по мордасам.

Геральт не засмеялся.

— Твоя Вереена, — сказал он, — скорее всего русалка. Знаешь?

— Подозреваю. Худенькая. Черненькая. Говорит редко, на языке, которого я не знаю. Не ест человеческую пищу. Целыми днями пропадает в лесу, потом возвращается. Это типично?

— Более–менее, — ведьмак затянул подпругу. — Ты, верно, думаешь, что она не вернулась бы, если б ты стал человеком?

— Уверен. Знаешь, как русалки избегают людей. Мало кто видел русалку вблизи. А я и Вереена… Эх, язви ее… Ну, бывай, Геральт.

— Бывай, Нивеллен.

Ведьмак дал кобыле в бок и направился к воротам. Урод плелся сбоку.

— Геральт?

— Ну?

— Я не так глуп, как ты думаешь. Ты приехал следом за купцом, который тут недавно побывал. С ним что–то случилось?

— Да.

— Он был у меня три дня назад. С дочкой, впрочем, не из лучших. Я велел дому запереть все двери и ставни, не подавал признаков жизни. Они покрутились по двору и уехали. Девушка сорвала розу с тетушкиного куста и приколола к платью. Ищи их в другом месте. Но будь осторожен, это скверные места… Ночью в лесу опасно. Слышно и видно… неладное.

— Спасибо, Нивеллен. Я не забуду о тебе. Как знать, может, найду кого–то, кто…

— Может, найдешь. А может, и нет. Это моя проблема, Геральт, моя жизнь и моя кара. Я научился переносить, привык. Ежели станет хуже, тоже привыкну. А если уж станет вовсе невмоготу, не ищи никого, приезжай сам и кончай дело. По–ведьмачьи. Бывай, Геральт.

Нивеллен развернулся и быстро пошел к особняку. Ни разу не оглянувшись.

3