Ведьмак - Анджей Сапковский

— Угу.

— Скорость, Цири, а не сила. Сила нужна дровосеку, который топором валит деревья в дебрях. Потому–то девочки редко бывают лесорубами. Поняла, в чем дело?

— Угу. Раскачивай маятники.

— Сначала передохни.

— Я не устала.

— Уже поняла как? Такие же шаги, финт…

— Знаю.

— Нападай!

— Ха–а! Ха! Ха–а–а–а!!! Вот и все! Достала я тебя, гриф! Геральт, ты видел?

— Не ори. Контролируй дыхание.

— Получилось! Честное слово, получилось! Геральт! Получилось! Похвали меня! Геральт!

— Браво, Цири! Браво, девочка.

* * *

В середине февраля теплый ветер, повеявший с юга, с перевала, слизал снег.

* * *

О том, что творится в мире, ведьмаки знать не желали.

Трисс последовательно и настойчиво направляла на политику вечерние беседы, которые они вели в темном холле, освещаемом вспышками огня в огромном камине. Реакции ведьмаков всегда были одинаковы: Геральт молчал, приложив руку ко лбу. Весемир кивал, время от времени вставляя замечания, из которых следовало только то, что «в его времена» все было лучше, логичнее, приличнее и здоровее. Эскель прикидывался внимательным слушателем, не скупился на улыбки и милые взгляды, иногда даже ему случалось заинтересоваться каким–нибудь маловажным вопросом. Койон откровенно зевал и глядел в потолок, а Ламберт не скрывал пренебрежения.

Они не желали знать ни о чем, им дела не было до дилемм, которые сгоняли сон с глаз королей, чародеев, владык и вождей, проблем, от которых дрожали и гудели советы, рады и думы. Для них не существовало ничего, что творилось за утопающими в снегах перевалами, за Гвенллехом, несущим свинцовым потоком ледяные глыбы. Для них существовал только Каэр Морхен, одинокий, затерянный в диких горах замок.

В тот вечер Трисс была раздражена и беспокойна — возможно, причиною был ветер, воющий в разрушенных стенах замка. В тот вечер все были странно возбуждены — ведьмаки, за исключением Геральта, стали непривычно разговорчивы. Разумеется, все разговоры крутились вокруг одного — весны да приближающегося в связи с этим выезда на большак. Конечно, говорили и о том, что принесет им большак, — о вампирах, выворотнях, леших, ликантропах и василисках.

Теперь уж зевать и глядеть в потолок пришла пора Трисс. На сей раз она молчала до тех пор, пока Эскель не задал вопроса, которого она так долго ждала.

— Слушай, как все в действительности обстоит на Юге, на Яруге? Стоит ли направляться туда? Не хотелось бы попасть в самую заварушку.

— Что ты называешь заварушкой?

— Ну… — запинаясь, пробормотал он, — понимаешь… Ты все время толкуешь нам о возможности новой войны… О непрекращающихся стычках на границах, о бунтах на занятых Нильфгаардом землях. Намекаешь на то, что ходят слухи о возможности новой переправы нильфгаардцев через Яругу…

— Пустое, — сказал Ламберт. — Дерутся, режут, рубятся без устали сотни лет. Не в новинку. Я уже решил: двину на дальний Юг, в Содден, Махакам и Ангрен. Известно, там, где прошли войска, особо плодятся страховиды. В таких местах всегда можно было неплохо заработать.

— Факт, — поддержал Койон. — Местность пустеет, по деревням одни бабы, управиться не могут. Кругом без крова и присмотра шастают ребята. Легкая добыча приманивает чудищ.

— А у господ баронов, — добавил Эскель, — комесов разных, войтов с солтысами головы заняты войной, им не до защиты подданных. Приходится нанимать нас. Все так. Но из того, что нам тут поведала Трисс, следует, что конфликт с Нильфгаардом — дело серьезное. Никакая не междоусобица. Верно, Трисс?

— Даже если и так, — язвительно сказала чародейка, — вам–то это, думается, только на руку? Серьезная, кровопролитная война еще больше опустошит деревни, наплодит овдовевших баб, несметное множество осиротевших детей…

— Не понимаю сарказма. — Геральт отнял руку ото лба. — Действительно не понимаю, Трисс.