Ведьмак - Анджей Сапковский

— Спокойнее, — буркнул Хенсельт. — Не спешите дергать льва за усы, он еще не сдох. Это во–первых. Во–вторых, если мы ударим первыми, то окажемся агрессорами. Нарушим перемирие, которое сами же скрепили печатями. Нас не поддержит Недамир с его Лигой, не поддержит Эстерад Тиссен. Не знаю, как поведет себя Этайн из Цидариса. Против агрессивной войны выскажутся наши цехи, купечество, знать… А прежде всего чародеи. Не забывайте о чародеях!

— Чародеи не поддержат нападения на левый берег, — подтвердил Визимир. — Перемирие было делом рук Вильгефорца из Роггевеена. Известно, что по его идее перемирие должно было постепенно перерасти в постоянный и устойчивый мир. Нет, Вильгефорц не поддержит войну. А Капитул, можете мне верить, сделает то, что захочет Вильгефорц. После боев за Содден он — первый в Капитуле. Что бы ни говорили другие маги, первую скрипку там играет Вильгефорц.

— Вильгефорц, Вильгефорц! — воскликнул Фольтест. — Уж очень он у нас возвысился, этот магик. Меня начинает раздражать, что мы вынуждены считаться с планами Вильгефорца и Капитула, планами, которых, кстати, я толком не знаю и не понимаю. Но есть, господа короли, средство и против этого. А ежели нападение совершит Нильфгаард? Например, в Доль Ангре? На Аэдирн и Лирию? Это можно бы организовать… Инсценировать. Этакая небольшая провокация… Пограничный инцидент, вызванный ими? Допустим, нападение на пограничный форт? Естественно, мы будем готовы, отреагируем мгновенно и решительно, при полной поддержке всех, даже Вильгефорца и их Чародейского Капитула. И тогда Эмгыр вар Эмрейс оторвет взор от Соддена и Заречья, о своей стране напомнят цинтрийцы. Эмигранты и беженцы встанут в Бругге под знамена Виссегерда. У них почти восемь тысяч вооруженных людей. Разве можно найти лучшее острие меча? Они живут надеждой обрести страну, из которой им пришлось бежать. Рвутся в бой. Готовы ударить по левому берегу. Ждут только клича.

— Клича, — подтвердила Мэва, — и обещания, что их поддержат. Потому что с восемью–то тысячами Эмгыр управится силами пограничных гарнизонов, ему даже перебрасывать подкреплений не придется. Виссегерд прекрасно об этом знает и не тронется с места, пока не будет уверен, что следом высадятся твои, Фольтест, войска, поддержанные реданскими корпусами. Но прежде всего Виссегерду нужен Львенок из Цинтры. Кажется, внучка королевы уцелела во время бойни. Говорят, кто–то видел ее среди беглецов, но потом ребенок таинственным образом исчез. Эмигранты ее активно разыскивают… Потому что на восстановленный престол Цинтры им нужен человек королевских кровей. Из рода Калантэ.

— Чушь, — холодно сказал Фольтест. — Прошло больше двух лет. Если ребенок не нашелся до сих пор, значит, он мертв. Об этой легенде можно забыть. Нет уже Калантэ, нет никакого Львенка, нет королевской крови, которой принадлежит трон. Цинтра… никогда уже не будет тем, чем была при жизни Львицы. Конечно, эмигрантам Виссегерда этого знать не положено.

— Стало быть, пошлешь цинтрийских партизан на смерть? — прищурилась Мэва. — На передовую линию? Не сказав, что Цинтра может возродиться только как вассальная страна под твоим сеньоратом? Ты предлагаешь нам напасть на Цинтру… ради тебя? Ты подчинил себе Содден и Бругге, теперь востришь зубы на Вердэн… И тебе видится Цинтра, да?

— Согласись, Фольтест, — буркнул Хенсельт, — ведь Мэва права? Именно поэтому ты подбиваешь нас на авантюру?

— Успокойтесь. — Король Темерии сморщил благородную физиономию, гневно крякнул. — Не превращайте меня в завоевателя, которому привиделась империя. В чем дело? Содден и Бругге? Эккехард из Соддена был двоюродным братом моей матери. Вас удивляет, что после его смерти Свободные Земли поднесли корону мне, его родственнику? Кровь — не водица! А Вензлав из Бругге принес мне вассальную присягу, но без принуждения! Он поступил так, чтобы спасти страну! Потому что при ясной погоде он видит, как поблескивают нильфгаардские копья на левом берегу Яруги!