Ведьмак - Анджей Сапковский

— Более–менее. Допустим, я выбираю форму платной услуги. Но тебе не кажется, что мне следует знать, в чем эта услуга состоит?

— Нет, не следует. Если это приказ, то он, конечно, должен быть конкретным и однозначным. Другое дело, когда речь идет о платной услуге. Меня интересует результат. Ничего больше. Какими средствами ты его обеспечишь — твое дело.

Геральт, подняв голову, встретился с черным пронизывающим взглядом Мышовура. Друид из Скеллиге, не спуская с ведьмака глаз, как бы в задумчивости крошил в руке кусочек хлеба, роняя крошки. Геральт взглянул на стол. Перед друидом на дубовой столешнице крошки хлеба, зернышки каши и красные обломочки панциря омара быстро шевелились, бегая словно муравьи. И складывались в руны. Руны — на мгновение — соединились в слово. В вопрос.

Мышовур ждал, не спуская с Геральта глаз. Ведьмак едва заметно кивнул. Друид опустил веки и с каменным лицом смел крошки со стола.

— Благородные господа! — воскликнул герольд. — Паветта из Цинтры!

Гости утихли, повернув головы к лестнице.

Предваряемая кастеляном и светловолосым пажом в пурпурного цвета курточке, принцесса спускалась медленно, опустив голову. Волосы у нее были того же цвета, что у матери, — пепельно–серые, но она носила их заплетенными в две толстые косы, доходящие почти до ягодиц. Кроме диадемки с искусно вырезанной геммой и пояса из мелких золотых звеньев, охватывающего на бедрах длинное серебристо–голубое платье, на Паветте не было никаких украшений.

Сопровождаемая пажом, герольдом, кастеляном и Виссегердом, принцесса прошла к столу и заняла свободный стул между Дрогодаром и Эйстом Турсеахом. Рыцарь–островитянин не замедлил позаботиться о ее кубке и занять разговором. Геральт обратил внимание, что отвечала она не больше чем одним словом. Глаза у нее были постоянно опущены и все время прикрыты длинными ресницами, даже во время громогласных тостов, летевших со всех сторон стола. Ее красота, несомненно, произвела впечатление на пирующих. Крах ан Крайт перестал вскрикивать и молча глазел на Паветту, забыв даже о кубке с пивом. Виндхальм из Аттре пожирал принцессу глазами, переливаясь всеми цветами побежалости, словно лишь несколько песчинок в часах отделяли его от брачного ложа. Подозрительно сосредоточившись, разглядывали миниатюрное личико девочки Кудкудак и братья из Стрепта.

— Так, — тихо сказала Калантэ, явно довольная эффектом. — Что скажешь, Геральт? Без ложной скромности — дева уродилась в мать. Мне даже немного жаль отдавать ее в руки рыжему чурбану Краху. Вся надежда на то, что, может быть, из сопляка вырастет нечто такого же класса, как Эйст Турсеах. Как ни говори — та же кровь. Ты меня слушаешь, Геральт? Цинтра должна вступить в союз со Скеллиге, ибо того требуют государственные интересы. Моя дочь должна выйти за соответствующего человека, ибо это моя дочь. Именно этот результат ты должен мне обеспечить.

— Я? Неужто недостаточно твоей воли, королева?

— События могут пойти так, что будет недостаточно.

— Что может быть сильнее твоей воли?

— Предназначение.

— Ага. Стало быть, я, слабый ведьмак, должен сопротивляться Предназначению, которое сильнее королевской воли. Ведьмак, борющийся с Предназначением! Какая ирония!

— В чем ты видишь иронию?

— Не будем об этом. Королева, похоже, услуга, которую ты требуешь, граничит с невозможностью.

— Если бы она граничила с возможностью, — процедила сквозь зубы Калантэ, — я справилась бы сама, мне не понадобился бы знаменитый Геральт из Ривии. Перестань мудрствовать. Сделать можно все, это лишь вопрос цены. Черт возьми, в твоем ведьмачьем ценнике должна быть цена за то, что граничит с невозможностью. Думаю, немалая. Обеспечь нужный мне результат, и ты получишь то, что пожелаешь.

— Как ты сказала, королева?