Ведьмак - Анджей Сапковский

Ночью горизонт светился заревами, днем ленты дымов вздымались в небо, пачкая голубизну. Вскоре они натолкнулись на сожженные постройки, языки огня все еще ползали по обугленным балкам и конькам. Неподалеку от пожарища сидели восемь оборванцев и пять собак, совместно отдирающих остатки мяса с раздувшегося, частично обуглившегося конского трупа. При виде краснолюдов пиршествующие в панике разбежались. Остался только один человек и один пес, которых никакая опасность не в состоянии была оторвать от торчащих гребнем ребер павшей лошади. Золтан и Персиваль пытались расспросить человека, но узнать ничего не смогли. Человек только скулил, трясся, втягивал голову в плечи и давился сдираемыми с костей остатками. Собака ворчала и скалила зубы, показывая десны. Лошадиный труп жутко вонял.

Золтан и Геральт решили рискнуть и не сворачивать с дороги, которая вскоре вывела их на очередное пожарище. Здесь сожгли крупное село, неподалеку от которого, видимо, тоже была стычка, потому что сразу за дымящимися развалинами вздымался свеженасыпанный курган. А невдалеке от кургана на развилке дорог рос огромный дуб. Дуб был обвешан желудями.

И людьми.

* * *

— Это надо осмотреть, — решил Золтан Хивай, положив конец дискуссиям о риске и опасности. — Подъедем ближе.

— На кой черт, — возмутился Лютик, — тебе рассматривать висельников, Золтан? Чтобы обобрать? Так и отсюда видно, что на них даже обуви нет.

— Дурень, меня интересует не обувь, а военная ситуация. Развитие событий на театре военных действий! Ну, чего ржешь? Ты поэт и не знаешь, что такое стратегия.

— Я тебя удивлю. Знаю.

— А я тебе говорю, что ты не распознал бы стратегию, даже если она выскочит из кустов и даст тебе под зад.

— И верно, такой бы я не узнал. Стратегию, выскакивающую из кустов, я предоставляю краснолюдам. Висящую на дубах тоже.

Золтан махнул рукой и направился к дереву. Лютик, которому никогда не удавалось сдержать любопытства, легонько ударил Пегаса пятками и шагом поехал за краснолюдом. Геральт после недолгого раздумья двинулся следом. Мильва присоединилась к нему.

Вороны, устроившие пир на трупах, при виде конников с трудом поднялись на крыло, каркая и шумя перьями. Некоторые отлетели к лесу, другие только перебрались на верхние ветви огромного дерева, с интересом посматривая на Фельдмаршала Дуба, который с плеча краснолюда осыпал их матюками.

У первого из повешенных была на груди табличка с надписью «Предатель народа», другой оказался «Коллаборационистом», третий — «Эльфским стукачом», четвертый — «Дезертиром». Пятой была женщина в разорванной и окровавленной ночной рубашке, поименованная «Нильфгаардской курвой». На двух казненных табличек не было, из чего следовало, что они попали в петли случайно.

— Прекрасно! — возликовал Золтан Хивай, указывая на дощечки. — Видите? Здесь прошли наши войска. Наши парни перешли в наступление, отогнали агрессора. И, как всегда, у них нашлось время на отдых и солдатские забавы.

— И что это означает?

— Что фронт уже передвинулся, и от нильфгаардцев нас отделяют темерские войска. Мы в безопасности.

— А дымы впереди?

— Это наши, — уверенно заявил краснолюд. — Жгут деревни, которые давали ночлег либо жратву белкам. Говорю вам — мы уже за линией фронта. С этого развилка начинается южный тракт, который ведет к Армерии, укрепленному замку в вилке Хотли и Ины. Дорога смотрится прилично, по ней можно идти. Бояться нильфгаардцев нечего.

— Где дымит, там горит, — бросила Мильва. — А где горит, там можно обжечься. Я так думаю — дурное дело идти на огонь. Дурное дело идти по дороге, на которой нас сразу же любой конный разъезд окружит. Заберемся в леса.

— Здесь прошли темерцы или войско из Соддена, — упирался краснолюд. — Мы за линией фронта. Можно не опасаясь жать по тракту: если и встретятся войска, то наши.