Ведьмак - Анджей Сапковский

Ангулема заворчала себе под нос, перестала подгонять Драакуля и отстала, тем более что Регис и Геральт поехали быстрее, догоняя едущих в авангарде Лютика, Кагыра и Мильву.

Они направлялись к горам вдоль берега Нэви, быстро катящей по камням и порогам свои мутные и желто–коричневые после недавних дождей воды. Дорога не пустовала. Довольно часто они встречали или обгоняли эскадроны нильфгаардской кавалерии, одиноких всадников, телеги поселенцев и вереницы купеческих фур.

На юге все ближе и грозней вздымались горы Амелл. И остроконечная игла Горгоны, Горы Дьявола, тонущая в облаках, быстро заволакивающих небо.

— Когда ты им скажешь? — спросил вампир, взглядом указывая на едущую впереди тройку.

— На стоянке.

* * *

Лютик был первым, кто заговорил, когда Геральт кончил рассказывать.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, — сказал он. — Эта девушка, Ангулема, так охотно и беззаботно присоединившаяся к нашей команде, — бандитка. Чтобы спасти ее от наказания, к тому же заслуженного, ты согласился сотрудничать с нильфгаардцами. Позволил им нанять себя. И не себя одного, но всех нас сдал внаем. Все мы должны помочь нильфам схватить либо прикончить какого–то местного разбойника. Короче, ты, Геральт, стал нильфгаардским наемником, охотником за наградами, платным убийцей. А мы возвысились до уровня твоих пособников… Или прислужников…

— У тебя невероятный талант к упрощениям, Лютик, — буркнул Кагыр. — Или ты и впрямь не понимаешь, в чем дело? Или треплешь языком ради самой трепотни?

— Заткнись, нильфгаардец! Геральт, ну?

— Начнем с того, — ведьмак кинул в костер палочку, которой играл долгое время, — что никто не обязан мне помогать. Я вполне могу управиться один. Без пособников и прислужников.

— А ты бравый мужик, дядечка, — бросила Ангулема. — Но ганза Соловья — это двадцать и четыре добрых молодца, они даже ведьмака так просто не испугаются, а ежели разговор о мечах, то — если даже то, что о ведьмаках болтают, правда — никто в одиночку не устоит против двух дюжин. Ты спас мне жизнь, потому я и отплачу тебе тем же. Предостережением. И помощью.

— Ганза, ганза, что за штука, черт побери, эта ганза?

— Aen hanse, — пояснил Кагыр, — это на нашем языке вооруженный отряд, но такой, членов которого связывают узы дружбы…

— Компания?

— Вот именно. Слово, как я вижу, вошло в местный жаргон…

— Ганза — это ганза, — прервала Ангулема. — А по–нашему — вольница или орава. О чем тут говорить? Я предупреждаю серьезно: одному против всей ганзы не устоять. К тому же еще не зная ни Соловья, ни кого–нибудь другого в Бельхавене и округе. Ни врагов, ни друзей или соратников. Не зная дорог, ведущих к городу, а ведут туда различные пути. Я говорю так: в одиночку ведьмаку не управиться. Не знаю, какие у вас обычаи в моде, но я ведьмака одного не оставлю. Он меня, как сказал дядечка Лютик, охотно и беззаботно принял в вашу дружину, хоть я и бандитка. Хоть у меня все еще волосы тюрягой воняют, некогда было умываться… Ведьмак, и никто другой, меня из этой тюри вытащил на дневной свет. За это я ему благодарна. Поэтому одного его не оставлю. Провожу до Бельхавена, до Соловья и того полуэльфа. Вместе с ним иду.

— Я тоже, — тут же сказал Кагыр.

— И я тож, — кратко как отрезала бросила Мильва.

Лютик прижал к груди тубу с рукописями, с которой последнее время не расставался даже ненадолго. Опустил голову. Было видно, что он борется с собственными мыслями. И мысли берут верх.

— Не мучайся, поэт, — мягко сказал Регис. — Стыдиться тут нечего. К тому, чтобы участвовать в кровавом бое на мечах и ножах, ты пригоден еще меньше, чем я. Не учили нас калечить ближних своих железом. Кроме того… Кроме того, я… — Он поднял на ведьмака и Мильву блестящие глаза. — Трус. Если не заставят обстоятельства, я не хочу больше испытывать то, что мы испытали тогда на пароме и мосту. Никогда. Поэтому прошу исключить меня из боевой группы, идущей на Бельхавен.