Неудачница - Анастасия Медведева (2016)

— Простите меня, пожалуйста.

Даже голову опустила, потому как стыдно было и вообще… кротость — наше всё. Особенно ввиду грозящих кредитов и поиска новой работы.

Поднимаю голову, так и не дождавшись ответа, и вижу странную картину: на лице у Глеба ходят желваки, да и сам шеф выглядит так, словно я его только что волчьей ягодой накормила.

Плохо, Мила, плохо… монстры не любят слова «пожалуйста», они понимают только язык силы. Уже собралась, было, использовать вариант «атакуй в наглую, заявляя, что он сам во всём виноват», как шеф склоняет голову набок, как-то странно заглядывая в мои глаза, и спрашивает тихим таким, страаашненьким голосом:

— А за что именно вы, Мила Георгиевна, сейчас просите прощения?

На «вы» стал обращаться.

Не просто «плохо». Хуже некуда!

— За то, что я так внезапно напилась и начала буянить, — отвечаю тихо-тихо, так, что шефу даже приходится наклониться ко мне, чтобы расслышать.

— То есть за то, что вы не давали мне прикоснуться к спиртному, мотивируя это наказом от моей бывшей личной помощницы, вы извиняться не думаете?

Я вновь опустила голову, пытаясь скрыть румянец. Конечно, не думаю! Там я была абсолютно права! И поступила так, как должно было поступить хорошей работнице.

— Что-то в вашем лице наталкивает меня на мысль, что нет, — продолжил шеф опасным, предостерегающим голосом, — Вы также не собираетесь просить у меня прощения за то, что сорвали мне несколько встреч на приёме губернатора, напившись с четырёх бокалов и угрожая здоровью всех особей мужского пола своей обувкой?

Что-то в его словах начало сильно меня напрягать, но я не стала заострять внимание, потому как всё моё существо отозвалось в протесте на его заявление: он ведь сам не хотел идти на этот прием! И напилась я лишь потому, что спасала его от неизвестных последствий после употребления алкоголя!

А Глеб Самойлович тем временем продолжил:

— Также, чувствую я, вы не собираетесь просить прощения за то, что поцеловали меня?

Ой, как жарко!

Я сижу, ни жива, ни мертва, опустив голову, с ручками, сложенными на коленях, и не знаю, что сказать.

Это был самый спорный момент в моих рассуждениях — должна ли я была просить у него прощения за Это? Если рассуждать здраво (а сегодня с похмелья у меня получается крайне плохо), то он сам усадил меня на себя! Даже самая глупая девушка в таком случае задалась бы вопросом, зачем он это сделал? А я глупой не была. По крайней мере, не всегда. Да, сегодня у меня с соображалкой туго, но, в конце концов, красный диплом университета о чём-то да говорит?..

Мотнула головой, запутавшись в своих мыслях.

— То есть, не собираетесь? — ещё тише и ещё мягче спросил шеф.

Ой! Я ведь не с ним разговаривала!

Поднимаю голову, испуганной ланью смотрю на него. Выдавливаю первое, что пришло в голову:

— Вы сами виноваты.

На лице Глеба появляется выражение, опознать которое я не в силах.

— И в чём же я виноват? — медленно переспрашивает он.

— Хватит мучить девочку! — неожиданно ворвалась в наш разговор Лина с лопаткой и бутылкой оливкового масла в руках, причём лопатка была вытянута вперёд в обвинительном жесте, — В начале заставил её пройти через весь этот ад, а теперь пытаешь её за то, что девочка слегка расслабилась!

— Слегка расслабилась? — Глеб поднял брови вверх, — Она чуть не опозорила меня на приёме губернатора, — напомнил он холодным, как лёд, голосом.

— На который ты потащил её в первый рабочий день! — Лина взмахнула руками, — Глеб, будь снисходителен — от тебя не убудет!

— А с чего это ты вдруг так её защищаешь? — шеф перевёл недовольные очи на Лину, — Мне напомнить, кто виноват в том, что она напилась?

— Ты будешь мясо или рыбу? — фея тут же упорхала на кухню, только пятки сверкали.

А я смотрела на это и дивилась — а что вообще происходит?..

— Значит, так, Мила Георгиевна, — начал, было, шеф, как я вновь его перебила: