Будущая твоя - Юлия Бонд (2020)

— Ладно, допустим он выжил семь лет назад. Но почему сейчас? Почему он решил мстить, спустя годы, Олег? — в моей голове не укладывается информация. Бред какой-то. Чего ждал этот ублюдок? Почему раньше не предпринимал никаких шагов?

— Скорее всего, он ждал, — отвечает Олег.

— Чего ждал?

— Твоего возвращения, — тихо протягивает, опуская взгляд вниз. — Он знал, что у меня есть сын, наследник, самый важный человек в моей жизни, но не мог его найти. О твоём местонахождении, кроме меня, никто не знал, сын.

— Бред какой-то, — смеюсь я, не веря в этот абсурд. — Почему именно я?

— Потому что мы со Зверем убили всю его семью, в том числе и сына…

— Пиздец, — хватаюсь за голову и отхожу в сторону. — Ну надо же! Только подумать: моего возвращения ждали целых семь лет! Семь грёбаных лет!

— Успокойся, Макс. На этот раз, это точно конец. Я закопаю его.

— А мне уже похуй, Олег. Девушка, которую я люблю, находится при смерти. Мне теперь насрать, понимаешь? Все твои разборки, все твои расклады. Вся эта месть. Мне похуй.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 53

Карина

Больничные стены тяготят сердце. Я смиренно лежу на койке, пытаясь не роптать на врачей и их предписания. Капельницы, уколы, перевязки. Как же всё достало, а?! Каждый день похож на предыдущий. Сегодня среда или четверг? Утро или вечер? Не важно, как и не важно то, что мой организм справился со смертельной угрозой и теперь я уверено иду на поправку. Жизнь не имеет смысла без него. Я так хочу увидеть Максима, хочу услышать его низкий голос и ощутить терпкий запах. Но он не приходит. Ни вчера, ни сегодня, ни завтра. Его больше нет в моей жизни, что нельзя сказать о сердце. Там только он.

— Почему он не приходит, мам? — заглядываю в печальные глаза и ловлю каждый импульс, скользящий вдоль позвоночника.

— Доченька, ну, может хватит уже? Ты постоянно спрашиваешь об этом человеке.

— И буду! — пытаюсь кричать, но голос предательски дрожит, а вместе с ним — руки.

Хочу коснуться женского плеча, хочу схватиться пальцами за запястье, но тщетно. Стоит оторвать от кровати ладонь, как она с какой-то тяжестью падает обратно.

— Карина, пожалуйста, не надо рвать материнское сердце. Мне больно смотреть, как ты сходишь с ума, — мама падает передо мной на колени и, ухватившись за мою руку, подносит к своим губам. — Доченька, ты жива и это самое главное. Не думай о нём, не вспоминай. Поставь точку в этой истории. Всё закончилось.

— Мама, я хочу увидеть его. Хочу поговорить с Максимом. Пожалуйста, дай мой телефон, — понижаю голос и смягчаю тон, но не работает.

Антонина Романовна — скала, а не человек. Её не трогают мои слёзы, не трогают просьбы, а я так устала просить. Знаю, родители хотят уберечь меня от целого мира, но зачем мне такая опека, если Максим и есть мир, мой мир. Без него трудно дышать, есть, пить. Я просто умираю. Не физически, нет. Умираю морально, душой.

За день до выписки ко мне в палату приходит полицейский. Мужчина средних лет, одетый как обычный гражданский человек, представляется и показывает удовлетворение. Заручившись поддержкой лечащего врача, он демонстративно разворачивает какие-то бумажки и, зажав между пальцев шариковую ручку, решается устроить мне допрос.

— Карина Владимировна, расскажите, пожалуйста, где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Соколовским?

— Я не буду говорить, — цежу сквозь плотно сжатые зубы.

— Считаете, что молчание поможет найти преступников? — выжидающе смотрит, пытаясь понять мои эмоции.

— Моё личное право, как считать. Это не относится к материалам дела.

— Безусловно, — ухмыляется. — Вы имеете право на собственное мнение…

— Спасибо, — обрываю на полуслове, за что получаю удивлённый взгляд полицейского.