Я никогда никого так сильно не хотел.

Достал пачку из кармана и, чиркнув зажигалкой, медленно подкурил, смакуя горький дым, обжигающий легкие.

Да. Я хочу её.

И дело не только в сексе. Нет, безусловно, тело всегда реагирует, стоит Марине оказаться рядом в радиусе пары метров, но это не главное. Главное, что эта тяга переросла в притяжение вселенских масштабов, и теперь мне мало просто трахать ее, заявляя свои права. Это превратилось в наваждение. Теперь мне нужна была вся она. Целиком.

Её тело, душа, разум.

Я хотел, чтобы она отбросила страхи и поддалась. Но это её упрямство…

Хотелось подойти и сжать эту тонкую шею, чтобы не смела сучка перечить. И тут же хотелось трахнуть её, чтобы знала, кто тут главный.

Планку срывало от мысли, что когда-то она прогнется. Да даже если нет, я готов каждый день вступать с ней в спор, только бы снова и снова ощущать эту дикую эйфорию, когда она рядом.

Даже сейчас, пульс шкалит, стоит только подумать, что скоро она приедет, и я снова ее увижу.

Не спрашивайте, нахер я стою в машине у её дома.

Просто понял, что невыносимо быть где-то еще.

Только здесь.

В ожидании.

Как последний долбоеб.

Поправочка.

Влюбленный долбоеб сука.

88

— Что, серьезно? Катюха? — Рассмеялась, притормаживая у поворота.

Стас закатил глаза и поджал губы, едва сдерживая улыбку.

— Так, это когда было-то…

Никак не могла прекратить смеяться. Чтобы как-то скоротать время мы со Стасом, игнорируя радио, решили поболтать и постепенно разговорились настолько, что он признался, кто его первая девушка.

— Катюха, блин…

— Ну первая девушка в смысле за руку там ходили, за одной партой сидели, не то, что ты там подумала…

Видимо я покраснела, потому что пришла очередь Стаса заржать. Красивый мужской смех разнесся по салону, и я в который раз удивилась их с Никитой похожести.

— Я ни о чем таком не подумала… — Попыталась оправдаться, но звучало жалко.

— Вы, девчонки, еще пошлее парней! А постоянно говорите, мужикам только одно от вас нужно… Нифига. — Стас вальяжнее развалился на сиденье и мечтательно улыбнулся. — А я был рад за руку ее подержать, обнять на медляке в нашем клубе сельском. Там еще песня такая была, помнишь, модная: взгляни на небо…

— О, Господи! Неужели мы такие старые. Это же начало двухтысячных… Стааас!

Зарулила во двор и припарковалась у подъезда, жалея, что время так быстро пролетело.

Собеседник затих, и я вопросительно на него взглянула, невольно хмурясь.

— К тебе, кажется, гости… — Взгляд синих глаз не отрывался от козырька подъезда, и я повернулась в ту сторону, ощущая, как учащается пульс.

Черная кожана, темные джинсы и такая же футболка. И пиратская щетина, которой еще вчера не было.

Тяжелый взгляд прошелся по моему лицу и замер на пассажире.

— Может, тебя все-таки довезти до дома? — Жалкий голосок почему-то рассмешил собеседника.

— И оставить моего брата одного у дверей твоего подъезда?

— Так он хотя бы никого не убьет…

— Сомневаюсь, — заразительно улыбнулся и неожиданно подмигнул, — что у него поднимется на тебя рука. Ты же, вроде как дама его сердца. — А потом дернул ручку и ступил на пыльный тротуар. Обернулся и решив подбодрить, бросил короткое, — Марин, не дрейфь, будь мужиком. — И захлопнул пассажирскую дверь.

И я наконец поняла, чем братья отличаются друг от друга.

Сука.

89

Заглушила движок и дрожащими руками вынула ключ из зажигания. Стас подошел к брату и что-то ему сказал. Не слышала, что, но заметила напряженность, с которой Никита на него смотрел. С секунду он игнорировал протянутую руку, а потом пожал ее и дернул брата в свои медвежьи объятия.

Ну что ж. И мне пора. Не могу же я вечно прятаться.