Буревестники - Филиппа Грегори (2018)

Брат Пьетро вел записи, а Лука внимательно слушал горожан. Его обуяло чувство вины. Почему он не заметил никаких признаков катастрофы? Юноша с раскаянием прокручивал в голове, как явился в Пикколо на закате. Тогда он целый день ехал рядом с Изольдой, совершенно завороженный ею. Он в общем-то проигнорировал и городские ворота, и гавань, и постоялый двор. А что было потом?.. Он простился с Изольдой на лестнице гостиницы, думая только о ней – и о том, что, если бы она подалась чуть-чуть вперед, они бы поцеловались. Он вспоминал о появлении детей-паломников. В тот момент Изольда и Ишрак крикнули ему, высунувшись из окна, что по дороге приближаются сотни детей. Лука слышал их слова, но был совершенно очарован зрелищем двух несравненных красавиц. Позже он предупредил Ишрак, чтобы она не надевала свой арабский наряд – и сравнил ее кожу с оттенком верескового меда. Сейчас он понял, что сразу же доверился Иоганну и преисполнился твердого намерения присоединиться к Крестовому походу в Иерусалим. Он эгоистично надеялся увидеть своих родителей и обнять их! Сбитый с толку, переполненный греховными страстями, одержимый страхами… Лука винил себя в том, что оказался слеп к событиям, разворачивавшимся на его глазах.

Как же он мог допустить, чтобы город оказался во власти моря?

Ему следовало стать Ноем, решил Лука наконец. Он должен был догадаться о приближении потопа и подготовить для людей надежное убежище. Будь он настоящим расследователем, он бы не отвлекся и, возможно, заметил бы нечто важное, что предупредило бы его о приближении катастрофы.

Лука застыл на скамье, слушая горожан и преисполняясь стыда за свои проступки.

– А как насчет молодых дам? – осведомилась одна из знахарок. – Ты спрашиваешь про вещи, которые знаем мы все. Что делали молодые дамы?

По гулкой церкви пробежал шепоток недоверия и тревоги.

– Вызови их. И доспроси.

Лука устало поднялся на ноги и посмотрел в глубину полутемного нефа.

– Госпожа Изольда! Ишрак! – позвал он.

Девушки, которые стояли на коленях в дальней части храма, медленно встали. Тихий топоток кожаных туфелек пронесся по каменным плитам пола… и замолк. Лука без улыбки указал им на скамью напротив своей – и девушки уселись на ней, как и другие свидетели. Он взглянул на Изольду и Ишрак, понимая, что смотрит на них, как на незнакомок, обладающих загадочной женской властью.

– И ребенка! – потребовал кто-то. – Девчонку, которая спаслась от волны.

Изольда склонила голову, пряча свое возмущение. Пройдя в глубь нефа, она вернулась, ведя за руку Ри.

Они сидели напротив Луки, затаив дыхание. Ри устроилась между двумя девушками. Все трое уставились в пол. Лука вспомнил, что познакомился с Изольдой как раз тогда, когда ее обвинили в колдовстве – а теперь ее снова обвиняли в наихудшем из преступлений. Он невольно содрогнулся при мысли о том, что ее окружают беды – хоть она всегда и выглядела ослепительно невинной, – и предположил, что по-настоящему хорошую женщину не станут порочить дважды. Казалось, что Изольда притягивает неприятности, как разбросанные по полю железные пруты притягивают молнии.

Тревога за Изольду только усилила его решимость провести расследование должным образом. Он отмахнулся от своих чувств и стал смотреть на нее критически, без приязни, стараясь увидеть ее такой, какой ее видят местные жители: странной, необычной и опасно независимой.

– Вам предъявлено обвинение в ведьмовстве, – спокойно проговорил он. – Вас обеих обвинили женщины, которые видели, как вы покинули Пикколо с наступлением ночи и направились к лесному озеру. Они свидетельствовали о том, что вы занимались колдовством, призывая бурю, плескаясь и создавая волны в озере.

Обе девушки продолжали хранить молчание. Лука покраснел, вообразив, будто прочел в их взглядах презрение.

– Что вы ответите на данные обвинения? – продолжил он. – Я обязан выдвинуть их против вас, а вы обязаны дать мне ответ.