Буревестники - Филиппа Грегори (2018)

– Ободрись, расследователь. Галерные рабы не пожелают оставаться со мной. Они все твои, бедняги. Но сперва мне нужно их расковать. Мне придется спуститься к ним вместе с матросами.

Командующий фортом покосился на Луку. Юноша молча смотрел на детей.

– Хорошо, – сказал Гаскон, крепче сжимая свою кулеврину. – Только без фокусов.

Раду-бей кивнул барабанщику, и тот, обнажив внушительный клинок, настороженно встал у капитана галеры за спиной. Он рявкнул какой-то приказ на арабском. Лука посмотрел на Ишрак, и девушка, кивнув, прошептала:

– Он сказал: «Кто тут итальянец?».

Несколько мужчин подняли головы и выкрикнули на своем родном языке:

– Эккоми! Я!

Один из гребцов отозвался чуть позже остальных.

– Дове сеи нато, претенденте? – гаркнул Раду-бей.

Он осведомился о том, где родился последний из назвавшихся.

Мужчина с трудом понял это простое предложение.

– Наполи, – пролепетал он, называя прибрежный город Неаполь, но произнеся ответ с подозрительной заминкой и испанским акцентом.

– Не думаю, – скептически произнес Раду-бей.

Мужчина понурился, не скрывая отчаяния.

– Нужно спасти их! – не выдержал Лука, наблюдавший за обреченным. – Всех рабов! Надо напасть на галеру и даровать им свободу!

– Нельзя, – возразил капитан Гаскон. – Их слишком много.

Он указал на корабль: между рабами сидели свободные – янычары Оттоманской империи, готовые вступить в бой по приказу Раду-бея. По центру галеры встали их товарищи, вооруженные кто большими, а кто – абордажными саблями. За поясами у них виднелись пищали.

– На носу есть пушка, – добавил Гаскон. – Сейчас ее откатили и спрятали, но она наверняка заряжена и может выстрелить в любую минуту. Они остались без мачты, но легко могут вывести корабль в море и начать сражение. Я буду рад, если Раду-бей сдержит свое обещание и мы без проблем получим итальянцев.

– Мой отец может оказаться рабом в таком же аду! – с мукой проговорил Лука.

– Давай сделаем то, что возможно сегодня, – тихо посоветовал Фрейзе. – Постараемся освободить часть людей, а позже подумаем об остальных.

Раду-бей неспешно двигался между рядами гребцов, поворачивая ключи то в одном замке, то в другом. Мужчины поднимались на ноги, страшась вооруженных янычаров, которые не сводили с них глаз. После этого освобожденные, послушно положив руки на головы, шли мимо своих сотоварищей. Никто из итальянцев не смотрел ни вправо, ни влево. Пока семеро мужчин с верхней палубы неуверенно спускались по узкому трапу на берег, на нижней показалось еще трое гребцов.

Когда их ноги коснулись камней пристани, некоторые упали на колени, благодаря Господа. Одного мужчину от долгого сидения на скамье не держали ноги. Рухнув на землю, он уже не смог встать.

– Уведите их отсюда, – приказал капитан Гаскон горожанам, которые принесли парус. – Проводите их до сарая, куда обычно сажают прокаженных. Пусть им дадут вымыться и поесть – и держат там.

– Вот моя часть договоренности, – вымолвил Раду-бей, не обращая внимания ни на тех, кто плакал от счастья на пристани, ни на тех, кто стонал на галере. – Вы поможете установить мачту?

– Мы не станем подниматься на корабль, – ответил Гаскон. – Мы оставим мачту и парус здесь, и вы можете сами латать галеру. Если вы не уйдете до заката, я наведу на вас пушку.

– Уйдем, – заверил его Раду-бей. – И мы не вернемся, как я и сказал. Вы не продадите нам еды?

– Пришлю вам немного – и пресной воды тоже. Напоите ваших рабов.

– Я бы хотел подняться на борт, – внезапно заявил брат Пьетро, вызвав всеобщее изумление. – Мне нужно пройти со священником к гребцам, принять у них исповедь и благословить их.

Раду-бей коротко хохотнул.

– Зачем? Надеешься, что они восстанут из мертвых? Они ведь считают, что погибли и попали в преисподнюю. Не трогай их, монах. Мы съедим тебя – вместо хлеба.

Брат Пьетро замялся, но попытался настаивать: