Голос внутри меня - Брайан Фриман (2019)

– Я пошел, – сдавленным голосом произнес Фрост. – Будь начеку.

Джесс не ответила. Она курила с напускным безразличием, словно ей на все было плевать. Ее глаза были холодными, как дождь.

Наклонив голову, Истон пошел через Филлмор-стрит к концертному залу. Изнутри доносилась музыка и вопли зрителей. На таких концертных площадках присутствовало некое звериное начало. Загнать толпы людей в помещение, включить звук погромче, выключить свет и оглушить диким шумом. Тут не разберешь, где охотник, а где дичь.

Эта мысль навела Фроста на еще одну: ведь можно приставить пистолет к груди Руди Каттера, нажать на спусковой крючок, и никто ничего не узнает.

Все это плохие фантазии.

Он вошел в концертный зал.

Глава 24

Музыка, громкая и дикая, бухала у него внутри, как второе сердце.

Сотни людей, вплотную прижатые друг к другу, вопили и махали руками над головой. Софиты, как сияющие глаза, пробивали клубившийся туман и отбрасывали оранжевые блики на толпу, которая раскачивалась в унисон, словно единый живой организм. Сверху свисали элегантные люстры, казавшиеся здесь неуместными. Создавалось впечатление, будто в королевский дворец ворвалась армия революционеров. Пол дрожал. Музыканты господствовали.

Руди не танцевал, как остальные. Он стоял на своем месте, неподвижный, как деревянная статуя, и лишь поворачивал голову, в двигающих лучах света изучая лица и контролируя выходы из зала. Прятался за маской из темных очков. Руки держал в карманах. У него с собой не было ничего, кроме мелочи; рюкзак он спрятал в переулке в двух кварталах отсюда. Когда ему понадобится то, что в рюкзаке, он без труда его заберет.

Рядом с ним Магнолия сунула два пальца в рот и засвистела, но ее свист потонул в диком грохоте. Она трясла головой в такт музыке, ее длинные волосы под шляпой мотались туда-сюда. Лоб испещрили капли пота. Она подпевала одними губами, но Каттер не мог разобрать слов.

Во время танца у нее с одного плеча сползла бретелька. Руди пришел в восторг от вида обнаженной кожи и изящного изгиба ее шеи. Она заметила, что он наблюдает за ней, и что-то прокричала, но он ничего не расслышал. Тогда она обхватила его за талию, прижалась к нему и стала его целовать, просовывая язык ему в рот. Он видел ее глаза, огромные и пьяные. И гадал, а не разжилась ли она таблетками у кого-нибудь из толпы.

Так это же замечательно. Будет только проще.

Губы Магнолии добрались до его уха.

– Ты прикольный! – прокричала она, и спутник едва расслышал ее.

Она точно пьяна. И точно под кайфом. Руди провел рукой по ее спине.

– Ты тоже, – одними губами произнес он. Он не знал, поняла ли она его, но в ее глазах вспыхнул огонь возбуждения.

– Мне так здесь классно. Музыка потрясная. – Она еще сильнее прижалась к нему и задышала ему в ухо. – Хочешь словить кайф?

Руди всего лишь усмехнулся, и она воодушевилась. Она снова стала целовать его, а ее рука опустилась вниз, туда, где вокруг них дергались бедра совершенно чужих людей, и проскользнула в карман его свободных брюк. Ее пальцы сжимались и разжимались. Ласкали и гладили. От того, что она делала с ним, у Каттера перехватило дыхание. Он понимал, что скоро кончит, но когда она, дразня его, подвела его к крайней черте, ее рука вдруг исчезла. Он попытался удержать ее за запястье, но она молча увернулась и похлопала его по щеке. Лукаво улыбнувшись, она покачала головой. Ее лицо было всего в дюйме от его, и он по губам прочитал:

– Прибереги на потом.

Она не знала, что никакого потом не будет.

Песня закончилась. После секунды полной тишины зал взорвался криками. У Руди звенело в ушах.

– Мне надо выпить, – сказала Магнолия.

– Я схожу.

– Мне надо сначала пописать, – сказала она.

– Ладно, выпьем, когда вернешься. Любишь шампанское?

– Обожаю.

– Какое?

– Самое дорогое.

Он улыбнулся.

– Естественно.