Подруга жизнь - Наталия Николаева (2022)

Надежда молчала. Она сразу поняла, кто находится рядом с ней в больничном коридоре. И хоть вины девушки в происшествии не было, она сама, можно сказать, оказалась пострадавшей, но признаться матери Константина не хватило духа. Побоялась, что женщине может стать ещё хуже. Хотя знакомство с ней давало шанс быть в курсе состояния парня. Посидели молча несколько минут. Наконец, тяжко вздохнув, женщина проговорила:

– Ну вот, вроде отпустило. Поеду я, наверное, домой, устала очень, – она медленно, с усилием встала и побрела по коридору. Надя понимала, что сейчас мать Константина уйдет, и второго шанса добраться до него может и не появиться. «Она же врач, нервы крепкие, – думала Надежда, глядя вслед удаляющейся сгорбленной фигурке. – Тем более она вроде бы сочувствовала девчонке за рулём учебной машины… мне то есть!»

– Постойте, – громко сказала девушка, и женщина с надеждой в глазах обернулась, приостановившись. – Мне надо вам кое-что рассказать.

Эхо её голоса раздалось в тишине пустого кафельного коридора.

Элеонора Михайловна Спиридонова была известным в городе акушером-гинекологом. Когда она представилась, Надя вспомнила, кто эта милая женщина. К ней стояли очереди, запись была за несколько месяцев вперед и то по большому блату. «Какое полезное знакомство, – промелькнула на краешке сознания шальная мысль. – Теперь понятно, почему сын пошёл в педиатры: мама детишек принимает, сынок лечит». Они присели на лавочку в больничном сквере. С тихим шелестом холодный ноябрьский ветерок перебирал кучки опавших листьев; не спеша прогуливались выздоравливающие в сопровождении пришедших к ним посетителей; суровый охранник, стоящий на верхней ступени невысокого крыльца, орлиным взором оглядывал окрестности. Элеонора Михайловна слушала рассказ Надежды и только кивала и тихонько ахала. Потом взяла девушку за руки, заглянула в глаза:

– Бедная девочка, какой ужас тебе довелось пережить, – прошептала она.

– Да что я, я-то на дороге ко всему привыкла, – возразила Надя. – Вот уж кому досталось, так это Константину! Хорошо, что он хоть жив остался.

– Да, но боюсь, что у моего сына теперь полностью сломана карьера, и вообще вся жизнь теперь под откос пойдёт. Но я уверена, мы справимся.

– Конечно, – горячо подтвердила Надежда. – Я обязательно буду вам помогать. Когда меня пустят к нему, я буду каждый день приходить, ухаживать. Вам же, наверно, некогда с работы часто бегать, а я в сменах, так что времени свободного полно.

– Милая, ну как же матери некогда сына повидать, ну что ты говоришь! – улыбнулась Элеонора. – Но ты обязательно прибегай, ему сейчас любая поддержка важна.

Больше месяца прошло, прежде чем Надежде разрешили посещать Константина. Он оказался очень симпатичным, воспитанным, сдержанным и очень-очень умным. К тридцати пяти годам он заведовал детским эндокринологическим отделением, защитил кандидатскую диссертацию и работал над докторской. Тёмные, словно вишни, глаза, густые светло-русые волосы, красивые губы. Его внимательный взгляд словно бы проникал в самое сердце, и светилось в нём безграничное спокойствие, милосердие, теплота. Таких мужчин Надежда не встречала никогда в своей жизни. С таким взглядом. Были красивые, умные, успешные, но с такими глазами – никогда. Надя так и представила, как лежит она в больничной палате, а доктор Спиридонов в белоснежном халате, в шапочке и медицинской маске склоняется над ней и внимательно осматривает. А его чудные колдовские глаза заглядывают в самую её суть, в самую глубину души, она смотрит в них и тонет, тонет…

– Надежда, – позвал девушку из глубины сладостных грёз спокойный голос Константина. – Я очень благодарен Вам за сочувствие, за помощь. Но не стоит так часто приходить и тем более приносить мне столько всего! – он кивнул на тумбочку, заставленную пакетами с апельсинами, яблоками и коробками сока. Я же при всём желании не смогу сам всё это съесть! Мы же с Вами подкармливаем всю палату!