Я заметила, как под его левым глазом пульсирует жилка, словно крошечное сердце. Несмотря на то, что произошло в комнате гостиницы, мне отчаянно захотелось обнять его и сказать, что все будет хорошо. Но я до сих пор не до конца верила в это сама, особенно после разговора с инспектором Майклом Дойлом. Я знала, что полиция не станет чрезмерно утруждаться, вытаскивая Мартина из ямы, так что это придется сделать кому-то другому. Я всегда любила головоломки, полицейские сериалы, и мне нравилось складывать фрагменты мозаики один к одному. Да и разве не этим я занималась каждый день: рассматривала дело под разными углами и выискивала лазейки, рассчитывая перехитрить оппонента? А сейчас Мартин нуждался не во мне, Франсин Дей, адвокате или даже любовнице. Мне предстояло стать детективом.

– Полиция утверждает, что у Алекса есть алиби на ночь понедельника, тот последний вечер, когда Донну видели живой, – сказала я, испытывая извращенное наслаждение от ужаса сложившегося положения. – Но для того чтобы исключить Алекса из списка подозреваемых, они должны исходить из предположения, что с Донной что-то случилось именно в тот понедельник. А почему не во вторник или среду? Или в любой другой день после этого? Алекс уезжал куда-нибудь после того понедельника?

Мартин поднял голову.

– Я уверен в том, что во вторник и среду он был на конференции по технологии финансов. Я могу поспрашивать и разузнать подробнее.

Я кивнула.

– Есть и еще кое-что, – сказал он. – Я провел здесь уже две ночи после того, как Алекса допрашивала полиция, а он ни словом об этом не обмолвился. Тебе не кажется, что он что-то скрывает?

Я была в этом совсем не уверена.

– Не думаю, что он хотел бы обсудить за ужином свою интрижку с твоей женой.

Он взглянул на меня, а потом пожал плечами, соглашаясь.

– Я выгляжу полным идиотом. Получается, об этом знали все, кроме меня.

– Не думаю, что полиция считает, будто между Донной и Алексом было что-то серьезное, – сказала я.

– Слабое утешение.

Несколько мгновений мы оба хранили молчание.

– Как полиция вообще узнала об этом?

– Им рассказала подруга Донны. Но инспектор Дойл не пожелал вдаваться в подробности. Не исключено, что она – тот же самый человек, которого расспрашивал мой детектив. Едва ли она могла разоткровенничаться с Филом и умолчать об этом в полиции, учитывая, что Донна пропала без вести, а полиция просит всех, кто располагает хоть какими-нибудь сведениями, сообщать им об этом.

– А обвинения в домашнем насилии? – нервно осведомился он.

– Полагаю, об этом они узнали от сестры Донны.

– От Джеммы? – Он повысил голос. – Но ведь она практически не общалась с Донной. Они не были близки.

– Если верить инспектору Дойлу, она помогает полиции в расследовании.

Мартин поднялся и подошел к окну.

– Когда это началось? Она сказала им? Когда именно мой деловой партнер начал трахать мою жену?

– Да, я и сама хотела бы получить ответ на этот вопрос.

Я резко развернулась, чувствуя, как оборвалось сердце при звуках голоса у меня за спиной.

– Софи, – выдохнула я. – Я не слышала, как ты вошла.

– Да уж, – язвительно отозвалась она. – Тебе явно было не до этого.

На ней был спортивный костюм, а через плечо переброшена сумка на длинном ремне. Уверена, что в любой другой день ее можно было бы поместить на обложку книги или плакат, прославляющие здоровый образ жизни, но сейчас лицо ее было пепельным. В комнате воцарилась неловкая тишина. Мартин застыл у подлокотника дивана, словно подросток, которого застукали в тот момент, когда он вытаскивал пятифунтовую банкноту из кошелька матери.

– Я думал, ты играешь в теннис.

– Игру отменили. Я подумала, что должна вернуться к тебе, но, очевидно, ошиблась.

Голос у нее дрогнул, и мне было трудно не ощутить к ней симпатию.

– И что ты услышала? – медленно спросила я.

– Достаточно.