Обладание - Тасмина Перри (2018)

Прибравшись в квартире, я решила сделать перерыв, приготовила себе чаю и присела за обеденный стол. Мне нужен был еще один сеанс с Джилом, но еще тогда, в консультационном центре, он сказал, что скоро уезжает в отпуск. По моим расчетам, сейчас он должен был находиться в аэропорту и стремиться поскорее забыть о таких пациентах, как я. Тем временем для инспектора Дойла и ему подобных наступило очередное утро делового понедельника. Я не сомневалась в том, что мое имя обязательно прозвучит на их еженедельном совещании. На нем горящие нетерпением офицеры с ясными глазами, подстегиваемые кофеином и разговорами о «новых ниточках», представят добытые улики против меня и Мартина.

Взгляд мой устремился к аккуратным полкам, заставленным скоросшивателями и книгами. Между ними угнездились памятные сувениры, например, небольшой серебряный кубок, который я выиграла в университете за инсценировку судебного процесса, и чудесная шкатулка работы Дэвида Линли[28], подаренная мне благодарным клиентом. Напоминание о том, что когда-то и я была хорошим юристом.

Отодвинув в сторону кружку, я потянулась к стопке стандартных желтых блокнотов и положила один из них перед собой.

– Сражайся, – пробормотала я себе под нос.

Именно эти слова сказала мне дед в тот день, когда я закончила школу. После позора выпускного вечера и бегства из дома он взял меня с собой на прогулку, и мы долго бродили по холмам. Вдалеке смутно виднелся Пендл-Хилл, а он рассказывал мне о войне, о том, как летал на «Спитфайрах», о секретных миссиях в Нормандию, где однажды его сбили во вражеском тылу, но он не сдался и в конце концов добрался до своих, где забыл о том, что совершил, и просто начал все сначала.

«Отвечай ударом на удар», – сказал он мне тогда, и хотя я не знала, можно ли верить его байкам – я никогда не видела его медалей и в семье никогда не вспоминали о его героических подвигах, – но именно его рассказ заставил меня взять себя в руки и начать действовать адекватно.

После нашего разговора я перестала жалеть себя и изображать жертву.

Я вынула кольцо из носа и устроилась на неполный рабочий день. Отказавшись от своего увлечения историей, поступила на отделение юриспруденции, и вскоре отличные оценки на экзаменах показали мне, что я могу добиться всего, чего пожелаю.

Не сдавайся и отвечай ударом на удар.

Черный маркер лежал на столе рядом с очками для чтения, которые я приобрела еще несколько месяцев назад, но так и не смирилась с мыслью о том, что они мне действительно нужны. Окинув взглядом чистую страницу, я начала писать. Я составила перечень мотивов Мартина и Алекса, а также предположила, что могло случиться с Донной, если ее не убили и не похитили. Я записала все, что запомнила из своих бесед с инспектором Дойлом, Филом Робертсоном и Дженни Моррис: кровь на постели Донны, репутация Мартина как безжалостного дельца, поездка Донны в Париж и ее роман с Алексом Коулом. А еще я записала то, что видела собственными глазами: как Мартин вышел из дома в Челси примерно в то же время, когда и говорил, и как Донна стояла у окна, глядя ему вслед.

Я уставилась на страницу, но передо мной был лишь бессмысленный набор имен и слов, серия набросков, черных на желтом, похожих на схематический график. Маркер вновь заскользил по странице, рисуя стрелочки и черточки, – я пыталась связать факты в единое целое, но у меня было слишком мало информации для размышления.

На миг меня охватило искушение еще раз встретиться с Софи Коул. Если не считать Мартина, она, похоже, знала Донну лучше всех остальных. Вполне возможно, что ей известно нечто важное, пусть даже сама она так не считает. Но после нашего столкновения из-за интрижки Алекса и Донны звонить Софи, очевидно, не следовало.

В поисках вдохновения я взяла свой рюкзак, висящий на спинке стула, достала оттуда воскресный таблоид, купленный днем ранее, и перечитала статью о Донне: