Обладание - Тасмина Перри (2018)

Что же я наделала? При мысли о том, что он до сих пор может лежать рядом со мной в постели, тело мое напряглось, а во рту пересохло. Я замерла, улавливая негромкое чужое дыхание. Не услышав ничего, я медленно повернула голову и с трудом разлепила веки. Другая половина кровати была пуста. Пит ушел. Я не имела ни малейшего представления, когда именно это случилось. Наверняка уже после того, как меня сморил сон, хотя после секса я испытывала настолько сильное отвращение к себе, к нему и ко всей этой ситуации, что долго не могла заснуть даже после того, как Пит скатился с меня, удовлетворенный и опустошенный, и уже через несколько минут негромко захрапел.

Я села и взглянула на вмятину на подушке, чужой рыжий волос на простыне – и меня вдруг охватило ужасное предчувствие, что сейчас меня стошнит. Зажав рот ладонью, я метнулась в ванную, примыкающую к спальне, и упала на колени перед унитазом. Раз за разом меня выворачивало наизнанку, словно холодный двигатель древнего автомобиля, но желудок мой исторг лишь длинную струйку слюны; казалось, даже тело отказывало мне в облегчении рвотой.

Я опустилась на холодные плитки пола и закрыла глаза. Было совершенно бесполезно терзаться вопросом, правильно ли я поступила, занявшись сексом с Питом Кэрроллом. У меня даже не было времени, чтобы обдумать свое решение. Все произошло слишком быстро; только что я слушала его едва завуалированные угрозы, а в следующий миг он прижался губами к моим губам, и мне было легче отдаться ему, чем оказывать сопротивление и столкнуться с немедленными последствиями. С разъяренным и горящим жаждой мести Питом Кэрроллом, который, как я теперь знала совершенно точно, был способен разрушить мою жизнь. Но у меня в тот миг еще оставалось маленькое утешение. Я чувствовала себя заторможенной и оторванной от окружающего мира; нервной и хрупкой, готовой сломаться от малейшего прикосновения.

Я ненавидела Пита Кэрролла, ненавидела всей душой. Но сильнее всего я ненавидела себя и все те ужасные решения, которые привели на сужающуюся дорожку, где меня тискали и сжимали со всех сторон в абсолютной и беспросветной темноте.

«Дыши, – сказала я себе. – Выход есть всегда. Думай на ходу: у тебя это всегда неплохо получалось. Сделай это сейчас». Я кивнула себе. Выбор у меня был невелик: или остаться здесь, скорчиться на полу, или встать, взглянуть окружающей действительности в лицо и попытаться выпутаться из неприятностей.

Ноги отказывались держать меня, но я все-таки встала и накинула халат, чтобы прикрыть наготу, дрожащими руками затянула потуже пояс на талии. Затем мелкими неуверенными шагами я вошла в гостиную, страшась обнаружить Пита в квартире. К счастью, мое прибежище встретило меня пустотой и тишиной, если не считать слабого шума дорожного движения, только начинавшего набирать громкость на улице.

После минувшей ночи водка по-прежнему оставалась на кухонном столе, и меня охватило искушение допить ее. Вместо этого я заставила себя выпить стакан воды, а потом принять душ, чередуя горячую воду с холодной, насколько мне хватило сил. Кожа горела, как в огне, после столь экстремальных температур, зато я вновь ощутила себя чистой после того, как смыла его запах в сливное отверстие.

Отыскав в комоде самое старое и скромное белье, а не те полоски дорогущих кружев, что я покупала для Мартина, я надела его. Застегнув белую блузку до самого горла, я влезла в самые плотные черные трусики, какие только у меня были, а сверху натянула строгую юбку от костюма.

Одеваясь, я старалась не смотреть на кровать, но, когда затхлый запах ударил мне в ноздри, я схватила одеяло и вышвырнула его в коридор, потом содрала простыню с матраса и пинком ноги отправила ее вниз по лестнице. Спустившись вслед за ней, я взяла на кухне мешок для мусора и затолкала в него влажную ткань, туго затянув его большим черным узлом.