Я сделаю это для нас - Федор Анич (2018)

— Жан, Феличиа, вы свободны, побудьте где-нибудь рядом, когда вы понадобитесь, я позову. Сделайте так, чтобы нам не мешали, — распорядилась мисс Камердинофф. — Мне кофе, моккачино, соевое молоко, без сахара.

Востроносенькая кивнула и испарилась. Охранник обошел наш стол, поставив кресла таким образом, чтобы пройти в зону, где мы сидели, можно было только через него, и встал к нам спиной на достаточном удалении, чтобы не слышать, о чем мы говорим. В зале играла тихая музыка, Наталья Игоревна улыбалась, уголки глаз собирались морщинками, но в ее взгляде было столько света и добра, что я не мог сдержать ответной улыбки.

— Я видела тебя, когда тебе было девять лет, — сказала она. — Ты тогда был таким милым карапузом… Надо же, какой ты стал. Я видела твои работы, и Виви рассказывал мне о тебе, показывал твои фото… Но в жизни ты такой красивый, Ваня. А как очаровательна Лилия!..

Мне стало не по себе. Я хотел сделать ответный комплимент, сказать, что Наталья Игоревна очень красивая, но едва я подумал об этом, как вспомнил, что дядя Вова всю жизнь любил эту женщину. Как бы он на это отреагировал?.. Об этой его жизни я не знал ровным счетом ничего. Спасла меня Лиля.

— Ваня у нас очень застенчивый и наверняка пытается сообразить, как выразить свое восхищение вам, не обидев меня и память дяди. Позволь, Ваня, я тебе помогу и скажу это за тебя — мисс Камердинофф, вы очаровательны!

— Спасибо, mon cher! Это все современная медицина! — засмеялась мисс Камердинофф.

— Сомневаюсь, скорее ваша природная красота.

Востроносенькая Филичиа принесла изящную чашечку кофе с взбитой молочно-кофейной пенкой. Наталья Игоревна попробовала кофе, улыбнулась помощнице, и та сразу же смылась.

— Как хорошо, что вы приехали. Ради вас я вышла в свет. С тех пор, как убили Виви, я сижу дома, — сказала Наталья Игоревна. — Не могу собрать себя в кучку. Не могла заставить себя выйти. Надо посетить галерею, там выставка уже пятый день, а я там еще ни разу не была. Читаю новости в ужасе, боясь увидеть заголовки с кошмаром о моей галерее, чтобы был повод начать жить… Но там все хорошо.

Ее лицо изменилось. Когда она говорила о «старом пердуне», на ее губах сияла улыбка, а сейчас, когда она говорит о его смерти… Теперь я знаю, как выглядит скорбь и как она старит… То же платье, та же прическа, тот же прекрасный свежий запах… Но напротив сидела старуха, обиженная жизнью, одинокая и не знающая, что делать дальше.

— Наталья Игоревна…

— Тьфу на тебя! — перебила меня мисс Камердинофф, сморщив носик. — Какая я тебе Наталья Игоревна? Только и исключительно Натали.

— Натали, — исправился я, — а я и не знал, что вы с дядей поддерживали отношения.

— До самого последнего дня, Ваня, — ответила Натали. — Перед той самой поездкой он звонил мне. Вернее, мы разговаривали с ним по телефону, когда он ехал к тебе седьмого апреля. Я всегда ругалась на него за это и в тот день тоже ругалась. Мы говорили минуты две, не больше, я требовала, чтобы он положил трубку, перезвонил позже, Виви отвечал, что его руки свободны и он использует «фрихэнд»…

— Вы слышали, как случилась авария?

— Нет, когда мы говорили, он выезжал из Орехово-Зуева, даже не вышел на шоссе. Мой детектив сказал, что авария произошла уже на МКАДе.

— Да, там.

— Если бы я услышала момент его смерти, я бы умерла.

— Вашей вины в этом нет.