Тайна в его глазах - Эдуардо Сачери (2012)

— Я не о муже, — я не дал ему закончить, — я о соседке из последней квартиры, которая видела, как вышел убийца, и позвонила в полицию. И о жильцах других квартир, в том числе из третьей, в которой работают эти двое.

Когда я увидел выражение замешательства на лице Сикоры, то понял, что безмозглость этого типа была настолько бездонной, что мне никогда не удастся постигнуть ее масштабы. И я продолжил:

— Только не говорите мне, что не сопоставили данные по этому делу с тем, что выяснил Баес. Что, это так? — Опять тишина. — Принесите мне бумаги Баеса и проводите к заключенным.

Сикора был слишком глуп, чтобы протестовать и жаловаться на то, что гражданский отдает ему приказы. Он пошел за показаниями, но не отвел меня к задержанным. Плохой знак. Я обустроился, как мог, за столом, заваленным ящиками, полными бумаг, который стоял почти поперек прохода, ведущего к камерам. Как только я начал проверять бумаги, сразу же остановился на показаниях некой Эстелы Бермудес; я внимательно прочитал, изъял их из папки и отложил в сторону. Бросил на Сикору взгляд, который, по моим расчетам, должен был извергать искры:

— Вы проверили показания Эстелы Бермудес?

Сикора отвел взгляд на секунду, как будто старался что-то припомнить или затянуть время, чтобы сообразить, как ему лучше ответить, и снова, хмурясь, уставился на меня:

— Кто она такая, эта Бермудес?

Я ожидал этого вопроса.

— Сикора, это хозяйка третьей квартиры.

Полицейский растерялся.

— Когда Баес брал у нее показания, — я старался, чтобы мой голос звучал как можно более мирно, потому что это казалось мне лучшим способом унизить его, — она проинформировала, что у нее работают двое рабочих. Но они не выходили ни в понедельник, ни во вторник. В понедельник — потому что весь день шел дождь. А во вторник, так как они работают на террасе, им нужно было, чтобы все подсохло, потому что они работают с гудроном. Поэтому они ей позвонили и договорились на четверг.

Я протянул ему лист, чтобы он сам прочитал, но Сикора, стараясь уберечь свое достоинство, в пику мне спросил:

— Ну и что, при чем здесь это? Они что, не могли сказать это специально, чтобы прикрыть себя? А сами все равно приехали, убили девчонку и спокойно отчалили.

— И скажи-ка мне, Сикора, в этих показаниях, как, впрочем, и в показаниях остальных соседей, есть факт, что входная дверь из коридора на улицу всегда закрывается на ключ и всякий раз, когда кто-то приходит, нужно выйти, открыть гостю и закрыть за ним? Это есть во всех показаниях. Это даже не касаясь свидетельства соседки, позвонившей в полицию, которая ясно говорит: после происшествия из квартиры вышел один мужчина.

Я собрал в стопку все показания, положил на стол и подвинул вперед, но Сикора даже не подумал взять их в руки. Он сидел уставившись на меня, совершенно потерянный. Меня пробрала дрожь, когда я понял мотив этого поведения. Я быстро отдал ему приказ:

— Отведи меня к заключенным.

Сикора подпрыгнул, как на пружине:

— Это… э-э-э… сейчас время обеда. Им принесли еду.

Я настоял на своем:

— Я не могу ждать и не могу прийти позже. Я хочу их увидеть. И хочу, чтобы ты быстро соединил меня с Баесом.

Сикора колебался еще секунду. Потом позвал по фамилии полицейского, находившегося в глубине коридора с камерами:

— Проводи сеньора в камеру к этим… ну, к этим двоим.

Я прошел по коридору, в который выходили решетки восьми камер. Мы остановились у последней по левую руку. Едой не пахло. Полицейский отпер дверь, которая со скрежетом открылась. Свет был включен. Двое мужчин лежали на нарах, стоящих вдоль боковых стен. Один спал и даже не пошевелился, когда мы вошли. Второй лежал на спине, прикрыв лицо скрещенными руками, и развернулся, как только мы вошли. Я поздоровался, и первый пробормотал что-то в ответ. Мы смотрели друг на друга несколько секунд.

— Позови Сикору, — приказал я полицейскому, проводившему меня сюда.