Я знаю - Кира Левина

Вскоре принесли наши блюда, и за столом повисло напрягающее меня молчание. Видимо, только меня одну. Давид ел быстро, и я бы даже рассмеялась и немножко покраснела, если бы мы были наедине. Так быстро он жевал, когда я говорила, что, как только мы поедим, то так и пойдём в душе.

Григорий Афанасьевич вдруг потерял ко мне всякий интерес и начал обсуждать каких-то общих знакомых с сыном. Давид со временем расслабился, поддерживая беседу, а я незаметно выдохнула. Всё? Не так страшен чёрт, как его малюют.

Когда мы доели, опустевшие тарелки мгновенно исчезли с нашего стола.

— Десерт? — вежливо спросил Алиев-старший.

— Пожалуй, нет, — уже куда спокойнее ответил Давид. Повернулся ко мне: — Я на пару минут отойду, хорошо?

— Конечно, — улыбнулась я.

— Отец, всё будет хорошо? — с нажимом поинтересовался Алиев-младший у старшего.

Тот обезоруживающе развёл руки в стороны:

— За кого ты меня принимаешь?

Давид ещё пару секунд посмотрел на отца, затем перевёл взгляд на меня, слегка сжав мою кисть.

— Я быстро.

Снова почувствовала себя неудобно, оставшись наедине с мужчиной. Опустила глаза на стол, изучая одинокий живой цветок в стеклянной ёмкости с водой.

— Ты ему очень дорога, — вдруг подал голос Григорий Афанасьевич.

Я удивлённо подняла на него глаза. Но ответить я не успела.

— Но ты же сама всё понимаешь, верно?

Я сразу поняла, о чём он говорил. Но вдруг нет. Вдруг мне показалось…

— О чём? — сразу севшим голосом спросила я.

Алиев облокотился на стол, скрепив кисти рук в замок. Всё же можно здесь класть локти, зря я волновалась…

— Ты хорошая девочка, Настя. Умная. Хм, красивая. Без грязных намёков, не переживай. Но вы не пара. Он вырос в таких условиях. А тебе даже в обычном ресторане неудобно. Богатство давит. Ты не из нашего круга.

Сердце ухнуло вниз.

— Зачем вы так? — тем не менее, спросила я. — Какая разница, из какого я круга…

— Я и за тебя беспокоюсь, — перебил Григорий Афанасьевич. — Давид влюбился в тебя, может, даже любит. Но, ты думаешь, это надолго? Всё новое, даже очень хорошее, быстро приедается.

— Не вам судить, — процедила я.

— Не мне, — согласно кивнул мужчина. — Я просто предупреждаю.

— У вас никто и не спрашивал, — вдруг ощерилась я.

Алиев-старший удивлённо приподнял брови, но, тем не менее, сказал:

— Ты сама всё поймёшь. Но будет слишком поздно.

Я ничего не ответила. Оглянулась в поисках Давида. Он сказал, что быстро.

— Расскажешь Давиду? — снова обратился ко мне мужчина.

— Нет, — не поворачиваясь к нему, ответила я.

— И почему же? — криво улыбнулся Григорий Афанасьевич.

— Потому что, — сделав над собой усилие, заставила себя посмотреть на отца Давида, — он с вами совсем перестанет общаться, — глубоко вздохнула и решилась: — Раз у нас с вами вечер непрошенных советов, то слушайте. Давид мало что про вас рассказывает, практически ничего, но мне этого достаточно. Вы потеряли жену, это больно. И мне очень жаль. Но Давид потерял не только мать, но и отца. Вас. И с каждым днём всё больше теряет. Вынырните из своего горя, поддержите сына, позаботьтесь о нём…

— А что, по-твоему, я делаю? — вдруг вспылил Алиев-страший. — Я хочу остановить это, — он махнул рукой на меня, — пока не зашло слишком далеко.

Григорий Афанасьевич резко перевёл глаза мне за спину. Я обернулась. Давид вернулся. Я сразу же поднялась.

— Ася?

— Идём? — одновременно с парнем сказали мы.

— Всё хорошо? — уточнил парень.

— Да, — кивнула я.

Нет.

— До свидания, Григорий Афанасьевич, — повернулась к мужчине.

— До свидания, Анастасия, приятно было познакомиться.

Я лишь улыбнулась. Ответить на это мне было нечего.

Глава 26