Хочу с тобой - Ольга Вечная

Встряхиваю головой, прогоняя очередную вспышку из прошлого.

Хоментовский протягивает мне салфетку, я промокаю ею рот и подбородок. Потом вытираю руку.

— С вами всё в порядке, Данил Андреевич? — интересуется Хоментовский с участием. — Врача вызвать?

А можно?

— Терпит, — говорю вслух. — Чуть больше месяца назад я попал в аварию, с тех пор меня преследуют головные боли.

— Сочувствую. Хорошо, что всё обошлось. Да уж, ситуация, в которой вы оказались, не из простых. Если всё так, как вы утверждаете, то повезло, что ваши одноклассники прибыли на место. Кстати, как они узнали?

— Хороший вопрос.

Пашка объяснил, что услышал разговор нашего хуторского по телефону. Но разбираться с этим я буду сам, как выйду отсюда.

— Потому что со стороны всё выглядит так, будто вы толпой напали на троих человек и избили их, — тем временем продолжает капитан Хоментовский. — Вижу, что за десять лет вы отвыкли от местных порядков. Москва есть Москва, там даже люди другие. Но при всём желании я помочь вам не могу. И отпустить. До вторника посидите в обезьяннике, остынете, подумаете. Там посмотрим, будут ли заявления от пострадавших.

Я вскидываю глаза.

— До вторника?

— Да. Послезавтра утром лично отпущу вас. А ваши друзья... боюсь, попали на пятнадцать суток минимум. А там как пойдет.

— За то, что помогли мне? — Я вновь затягиваюсь.

Хоментовский подталкивает в мою сторону пепельницу. Пожимает плечами, дескать, от него мало что зависит. Правила есть правила.

— Позвонить дайте, — говорю я мрачно.

— Уже ночь, кому? Добрые люди спят, не будем их волновать попусту. Сделать всё равно никто ничего не сможет. Мне уже пора домой к семье. А без моего слова вы отсюда не выйдете.

Я напрягаюсь. Его семья — это моя хулиганка. А потом в голове возникает отвратная картинка, а следом шальная, но поразительно ясная мысль: если он Марину тронет, я его убью. Стряхиваю ее вслед за пеплом с сигареты. Происходящее в этой семье — не мое дело. Своих проблем до жопы.

Угрожать сейчас, будучи в моем положении, глупо. Как и злить капитана полиции. Взятку он у меня не возьмет — не доверяет. Тут надо по-другому.

— Позвонить дайте. Я найду кому.

— Не имею права.

Тушу окурок и решаю говорить открыто:

— Понимаю, что вы должны были принять чью-то сторону, Семён Игоревич. И явно не приезжего. Но может... не стоит рубить с плеча? И сходу ссориться. Если взглянуть на ситуацию под другим углом: человек я не новый, вырос на хуторе, в школу ходил, что в конце Вишнёвой. Как дальше сложится — время покажет. Возможно, нам еще долго жить рядом. И работать.

— Я не собираюсь с вами ссориться, — дергается капитан. — Вы устроили драку, избили людей. Что прикажете делать?

— С чего бы мне, миллионеру, кого-то избивать? Какой у меня мотив? Я приехал на свою землю, чтобы заниматься бизнесом и богато жить в свое удовольствие. Невесту с собой привез. С этими же людьми у меня ни одной точки соприкосновения не было и быть не может.

— Что же вы делали в воскресенье вечером у станицы? Почему не проводили время со своей красивой невестой? Неужто на свидание с местной девушкой рванули? С чьей-то женой или дочерью? Может, за этой и получили?

Он не мог знать, что я гнал к его падчерице. Но либо профессиональная чуйка мужика ведет, либо кто-то что-то видел и намекнул. Хоментовский неглупый мент, раз за разом бьет в цель.

— Может быть, — говорю медленно. — А может быть, и нет. Факт у нас один: я наследник и землю Шубину отдавать за три копейки не собираюсь. Как вы думаете с высоты своего опыта: у кого есть мотив меня испугать? Семён Игоревич, если меня убьют, хотите намекну, кто это будет? Дела еще нет, а я вам его уже раскрыть могу.

— Вы не из пугливых, — усмехается Хоментовский.

Впрочем, не спорит. И от этого немного жутковато. Мы синхронно берем еще по сигарете, закуриваем.