По правде говоря - Екатерина Риз

- Я не понимаю, всё равно не понимаю, как ты могла так поступить. Не со мной, с родителями. Ты не представляешь, что с ними творилось. Да до сих пор творится! Мама не в себе, для неё самый счастливый день, когда ты ей во сне снишься.

- А ты не представляешь, от чего я их уберегла. Я не хочу помнить себя такой. Не хочу помнить о том, как Гришка меня предал, как выкинул меня из своей жизни в один день. Я просто стала не нужна, он решил стать приличным, добропорядочным семьянином. А меня выставил сумасшедшей наркоманкой.

- Я ничего об этом не знала, - проговорила я негромко, - даже не догадывалась.

Ксеня поморщилась, глянула на меня недовольно.

- Хочешь сказать, что родители не говорили тебе?

Я помолчала, припоминая события десятилетней давности. Что ж, признание сестры объясняло её странные перепады в настроении, её поведение, внезапные бегства из дома. А ещё нервозность и переживания родителей, их бесконечные перешёптывания за закрытой дверью от меня. Но мне тогда, да и после, до последних дней, никогда не приходило в голову, что у Ксении могли быть проблемы с наркотиками, тем более серьёзными, сестра всегда была в моих глазах лучшей. Даже после её исчезновения, все эти годы, родители не раскрывали мне правды о сестре. То ли берегли меня от этой самой правды, то ли не могли подобрать слов, чтобы озвучить её. А, может быть, старательно отмахивались от всех тревожных мыслей на этот счёт, желая думать о собственной дочери только в положительном ключе. Хотя, зависимость Ксении объясняла и халатное отношение к делу о её исчезновении правоохранительных органов. Наверняка, они говорили родителям, что ничего другого, тем более хорошего, от девушки с такими наклонностями и ждать не приходилось.

Ксеня тем временем пожала плечами.

- Гришка любил развлекаться, деньги у него всегда были. Ничего удивительного, что, в итоге, он стал баловаться наркотиками. Это была вседозволенность, которой мы наслаждались. Понимаешь, тогда нам казалось, что это, на самом деле, баловство. Никто же не задумывается, что это может привести к серьёзной зависимости. Да и я всегда считала, что зависимость у меня от него, а не от травки и кокаина. Я считала, что наши с ним отношения никогда не закончатся, что мы идеально подходим друг другу. А потом он меня бросил, в один день. И я осталась одна, за воротами их дома.

Это ощущение мне было знакомо.

- Его родители знали о наркотиках?

- Догадывались. Но эту тему никогда не поднимали всерьёз, боялись огласки. Это потом уже Рома раскаялся в этом.

Собственническое «Рома» прозвучало из уст сестры легко, привычно, а мне резануло слух. А Ксения продолжила, с легкими презрительными интонациями:

- Вот и решили они Гришку пристроить. Он по жизни тоже успел почудить, не успевали разгребать. Вот и понадобилась такая вот Света, с папой, который в любой момент мог пресечь любую Гришкину выходку. Ты же знаешь, кто у неё папа? – Я кивнула. – Ну вот. А Света, влюблённая в Гришку и по натуре спокойная, как танк. Быстренько его к рукам прибрала. Кстати, ты в курсе, что Соня Гришкина дочь?

Я хлопнула ресницами.

- Что? – Сказать, что я удивилась, значит, ничего не сказать. – Как это?

- Очень просто. Она родилась, когда Гришке едва исполнилось шестнадцать. Плод его первой, сумасшедшей, пьяной и под кайфом, любви.

- Господи, какой кошмар.

Ксеня же только плечами пожала.

- Может, и кошмар. А Гришка вот живёт себе, не тужит. Родители ребёнка себе забрали, якобы усыновили, но все уже давным-давно об этом позабыли. Их Соня ребёнок, как постановили, так и есть.

- А её мать?

- Да кто ж знает, где она? Девочке на тот момент не больше, чем Гришке было. Возможно, повзрослела, поумнела, замуж вышла, детей нарожала. Как я. А, возможно, сгинула где-нибудь. Соне они оба удружили, ничего не скажешь.

- И ты об этом давно знала?