Ученица чародея - Кристина Юраш (2018)

– Сопротивление приравнивается к государственной измене. Или ты рассказываешь все как есть, или будешь кушать тортик, – сказала я, жестом подзывая стражу.

– Я ничего не знаю! – с видом оскорбленной добродетели заявил мой ушастый оппонент. – Мой народ поднимет восстание, если со мной что-то случится!

– Восстание за то, что гости не ушли голодными с несостоявшейся свадьбы? – улыбнулась я. – Ты сам-то понял, что только что сказал?

По моему знаку стража оцепила место проведения конкурса, поэтому беднягам ничего не оставалось, как есть. Теперь я понимаю, что означает «сладкая месть».

Первые четыре куска ушли, как дети в школу. На пятом куске на лицах участников конкурса появилась некоторая степень отвращения. На шестом куске появились едва скрываемые рвотные рефлексы, седьмой кусок норовил вернуться обратно в тарелку, но его усиленно пропихивали в сторону желудка, морщась и надувая щеки. Темп поедания сладкого заметно снизился, что меня, как радушную хозяйку, очень огорчило…

– Ну что ж вы сидите и ничего не едите? – Мне вспомнилась моя мама, принимающая гостей. Я никогда не понимала, почему мама спешит накормить гостей до состояния «ты заходи, если что…», теперь, кажется, начинаю понимать…

На восьмом куске особо разговорчивый вмиг протрезвел, взмолился о пощаде и упал на колени, обливаясь слезами и размазывая крем по лицу, но я была неумолима. Судя по моим наблюдениям, до конца пытки оставалось около десяти – пятнадцати кило, а участникам конкурса оставалось только сблевывать в рукав.

– Ну как же так? Неужели со свадьбы гости должны уйти голодные? Непорядок! Кушайте, гости, кушайте всласть… – заявила я, откидываясь на спинку кресла. – А что не доедите сегодня, всегда можно доесть завтра…

Н-да… Мой супруг за такое меня по головке не погладил бы… Ну а что мне оставалось делать? Не казнить же и не пытать их? Я тут, как могу, поддерживаю авторитет местной диктатуры, поэтому пусть не обижается!

Мое предложение выдавило скупую эльфийскую слезу. Пусть радуется, что торт готовила не я. А то есть у меня предчувствие, что моя кулинарная книга будет автоматически внесена в местный уголовный кодекс.

«Мышки плакали, кололись, но ели кактус», – равнодушно выдала совесть, созерцая мучения сладкоежек. «Эльф мучился и стонал, но проталкивал в себя тортик!» – злорадно заметила я.

Размазывая крем по тарелке, со скорбным лицом, как веган на шашлыках, эльфийский король, бросая на меня взгляды, исполненные ненависти, но с еще большей ненавистью глядя на торт, лениво ковырял его ложечкой. До конца пытки оставалось приблизительно девять килограммов. Его помощник старательно ел, надув щеки, как хомяк.

«Там бедный эльф над тортом чахнет, там странный дух, просрочкой пахнет…» – заметила совесть, принюхиваясь.

– Если уже так получилось, – выдавил из себя Гаэль, расстегивая камзол, потому как пуговицы на животе стали отрываться по одной. – Я осознаю, что сам не ожидал такого конца испытания… Мы все заинтересованы в сильной империи… А жениться на какой-то мутной певичке – это, на мой взгляд, слишком опрометчиво… Вот и решил проверить, могу ли я назвать ее своей императрицей.

– Ты кушай, кушай… Все, что не доедите, я заверну с собой, – заявила я, крайне оскорбленная подобными высказываниями, – и проконтролирую, чтобы вы его съели в обязательном порядке. Правда, торт будет уже не совсем торт, но ничего страшного. Вам-то какая разница?