Видящая истину - Сьюзан Деннард (2016)

Тем не менее, эти языки пламени только усиливали ее решимость. Она – Сафия фон Хасстрель, и это ее чертова жизнь. Сегодня последняя ночь, когда Эрон пытается использовать ее. Сафи гордо шагала по черно-белому мраморному полу огромного вестибюля дворца, и каждый ее шаг отзывался решительным эхом.

К счастью для нее, остальные доны и доньи уже закончили церемонию заверения императора Хенрика в своей преданности. Они давно были в банкетном зале и не видели позднего прибытия Сафи.

К сожалению, император Хенрик настоял на том, чтобы они с принцем Леопольдом ждали, пока не прибудет последний дон. В итоге они прождали целых полчаса. Самообладание императора было на исходе – теперь Сафи знала, что это было намеренно подстроено Эроном.

И все же, когда Леопольд заметил шагавшую навстречу Сафи, он бросился вперед и остановился прямо перед троном своего дяди, будто ограждая ее от дурного настроения Хенрика, а затем согнулся в очаровательном поклоне. Он даже взял Сафи за руку, когда она присела в низком поклоне, чтобы выразить преданность императору (хвала богам, она забыла, насколько отвратительно выглядел император Карторры).

Леопольд выразил желание лично сопровождать ее на балу, и все было бы прекрасно, если бы не языки сплетников. Она едва удержалась, чтобы не хихикнуть при виде первой же доньи, у которой отвисла челюсть. Как будто все забыли, как однажды они с Леопольдом, будучи детьми, сговорились.

Прежде чем направиться к блюдам с яствами, принц подошел к слуге, подающему игристые вина, и взял два бокала – один для себя, а другой вложил в ее руку.

Какой был пир! Расположенные возле окна столы ломились от тысячи разнообразнейших деликатесов со всех концов империи. Сафи была полна решимости попробовать каждое блюдо, прежде чем бал закончится.

– Ой, что это? – Она указала на серебряную чашу, в которой бурлили шоколадные пузырьки.

– Шоколадный вулкан, – ответил Леопольд, двигаясь к чаше плавным шагом. – Одним из минусов запрета на Огненную магию в Карторре является то, – он сделал паузу, – что мы не можем наслаждаться такими трюками, как этот. – Он сделал знак слуге в бежевом атласном костюме. Тот быстро зачерпнул шоколад и вылил его в вазочку со свежей клубникой.

Глаза Сафи широко раскрылись, но, когда она взялась за вазочку, Лео ловко перехватил ее, улыбаясь.

– Позволь мне помочь, Сафия. Прошло слишком много лет с тех пор, как я тебя видел.

– Прошло слишком много времени с тех пор, как я ела, – начала негодовать Сафи. – Отдай сейчас же, Полли, или я кастрирую тебя вилкой.

На этот раз округлились его глаза.

– Ты вообще слышала то, что сейчас сказала?

Но вазочку с клубникой он ей отдал. Не заботясь о своем шелковом платье (она ведь за него не платила) и взглядах проходящих мимо придворных, Сафи попробовала клубнику и застонала от наслаждения.

– Это божественно, – воскликнула она с полным ртом шоколада. – Она напоминает мне ту, из… – Она замолчала, в груди внезапно потяжелело.

Она собиралась сказать, что клубника напомнила о той, из ее дома. Дом! Как будто горы и долины вокруг усадьбы Хасстрель когда-то были домом, или клубника оттуда хоть раз была такой божественной.

Леопольд, казалось, не заметил, как внезапно замолчала Сафи, хотя… Его взгляд пробежался по разномастным дипломатам. Доньи в хорошо сидящих черных юбках, отделанных оборками, в корсажах с высоким воротом в богатейших оттенках коричневого и их доны в подогнанных черных жилетах и бархатных кичливых бриджах, надетых словно только для того, чтобы ноги выглядели узловато и нелепо.

На самом деле, Леопольд казался единственным, на ком, бриджи и чулки сидели привлекательно, и, судя по тому, как он хорохорился, подозревал об этом. Чулки показывали, насколько хорошо очерчены его ноги, а синий бархат, императорский или нет, был того же оттенка, что и его глаза.