Сабин вздохнул. Остальные уже сомневались в разумности его поступков, и не только его демон был тому причиной. Услышав мольбу Гвен, Люсьен посуровел — редкое зрелище, он всегда держал свои эмоции под контролем. Велев Парису стеречь Гвен, он перенес Сабина в дом, который они снимали в Каире и где могли поговорить, не опасаясь, что их услышат. Особенно Гвен.

Они препирались десять минут. Сабина всегда мутило после подобных перемещений, сейчас ему казалось, что его желудок словно узлом завязался. Он был не в лучшей форме.

— Она опасна, — начал Люсьен.

— Она сильна.

— Она — убийца.

— Ага, как и все мы. Единственная разница в том, что она делает это лучше нас.

Люсьен нахмурился:

— Откуда ты знаешь? Ты видел, как она убила только одного человека.

— И все же ты предпочел бы избавиться от нее именно потому, что она убила человека. И тебе плевать, что это был наш враг. Послушай, охотники знают нас в лицо. Они всегда настороже и неустанно ищут нас. Тот, кто хорошо знал Гвен, мертв, его приятели под замком. Она — наш троянский конь, наш собственный вариант наживки. Они попадутся в ловушку, и она их прикончит.

— Или нас, — пробормотал Люсьен, но Сабин видел, что он напряженно обдумывает его предложение. — Она какая-то… пугливая.

— Я знаю.

— Рядом с тобой ее страх лишь возрастет.

— И это я знаю, — прорычал он.

— Тогда как же ты собираешься сделать из нее солдата?

— Поверь мне, я все обдумал, взвесил все за и против. Не важно, какая она, пугливая или нет, сломленная или нет, у нее есть врожденная способность убивать. Мы можем использовать это себе во благо.

— Сабин…

— Она пойдет с нами, это все. Она моя.

Он не хотел заявлять на нее свои права, не так. Ему не нужна была еще одна обуза. Особенно в виде красивой напуганной женщины, которая никогда не будет ему принадлежать. Но это был единственно возможный выход. Люсьен, Мэддокс и Рейес привели своих женщин в их общий дом, а значит, не будут протестовать против присутствия Гвен.

Не следовало так поступать с ней, нужно было отпустить ее на свободу ради общего блага. Но он уже не раз напоминал себе, что война с охотниками для него важнее всего, важнее даже лучшего друга Бадена, одержимого демоном Неверия. Теперь он мертв, ушел навсегда. Сабин не должен делать никаких исключений для Гвен. Она отправляется с ним в Будапешт, нравится ей это или нет.

Но сначала он собирался накормить ее.

Присев на корточки в нескольких метрах от Гвен, Сабин принялся разворачивать пирожные и бутерброды. Вставил трубочку в пакет с соком. О, боги, как он соскучился по домашней еде, которую готовила Эшлин, и по тем изысканным блюдам, которые Анья «одалживала» в шикарных будапештских ресторанах.

— Когда-нибудь летала на самолете? — спросил он.

— По-почему ты спрашиваешь?

Гвен вздернула подбородок, в глазах вспыхнул огонек. Но ее взгляд был устремлен не на него, а на еду, которую он выкладывал на картонную тарелку.

Живой интерес. Это ему нравилось. Он определенно предпочитал его стоическому безразличию, которое Гвен демонстрировала до этого.

— Мне-то все равно. Я просто хотел убедиться, что ты не собираешься…

Черт. Ну и как ей сказать, не напоминая о том, что она сделала с охотником?

— Что я не собираюсь со страху напасть на вас, — договорила она, ее щеки пылали от смущения и стыда. — В отличие от тебя я не лгу. Посадишь меня на самолет, который не следует на Аляску, и у тебя будет отличная возможность встретиться с моей… темной половиной.

Последние слова она произнесла с заметным усилием.

Его глаза угрожающе сощурились, кое-что, сказанное ею, показалось ему любопытным. Собрав разбросанные пластиковые упаковки, он бросил их в мусорный мешок.

— Что ты имела в виду, когда сказала «в отличие от тебя»? Я никогда не лгал тебе.

И правда, он ни разу не потерял сознание.

— Ты обещал не причинять мне вреда.