Разбивая волны - Кэрри Лонсдейл (2018)

Последние тридцать часов промелькнули у меня перед глазами один за другим, и окружающий мир слегка покачнулся. Я даже ухватилась за угол верстака, чтобы удержать равновесие. Какая мастерская?.. Какая работа?! Сейчас мне нужно думать только о том, как бы уцелеть!

К счастью, Оуэн ничего не заметил. Не без гордости оглядев комнату, он повернулся ко мне:

– Ну что скажешь?

Я попыталась подобрать какие-то подходящие к случаю эпитеты, но новая мысль поразила меня. Бабушка явно надеялась, что я от нее не уеду, и настоящая художественная студия, оборудованная на заднем дворе, была, конечно, веским доводом в пользу того, чтобы я больше никогда не покидала Пасифик-Гроув. Еще я подумала об упрямой серебряной проволоке, которая так и не захотела скручиваться как надо, о нарисованной мною десять минут назад русалке, которая на самом деле была первым эскизом украшения, задуманного мною к шестнадцатилетию Кэсси. Здесь, в этой студии, да еще с таким оборудованием, я могла бы плести из проволоки особенно изысканные узоры и за пару-тройку лет заработать достаточно денег, чтобы моя дочь ни в чем не нуждалась…

С другой стороны, я по-прежнему не была уверена, что переживу грядущую пятницу.

Жалость к себе, страх и неуверенность нахлынули на меня, как океанский прилив, и совершенно неожиданно я… разрыдалась.

Оуэн с ужасом воззрился на меня.

– Что с тобой, Молли? Тебе что-то не нравится?

Мне хотелось сказать ему, что студия замечательная и что мои слезы вызваны совсем другими причинами (какими – это мне еще предстояло придумать), но я не могла остановиться. Я плакала, как ребенок, и в конце концов Оуэн, негромко выругавшись, заключил меня в объятия. Несколько секунд спустя он, однако, опомнился и, взяв меня за руку, потянул к выходу из сарая.

– Пойдем, пройдемся немного.

* * *

Но сначала мы зашли домой к Оуэну. Там он предложил мне накинуть толстую джинсовую куртку, а сам снял с крючка возле вешалки собачьи поводки. Услышав наши голоса и знакомое позвякивание карабинов, оба лабрадора выскочили из гостиной и во весь опор помчались к нам, скользя по гладкому деревянному полу. Добежав до нас, они дружно уселись на зады и замолотили по полу хвостами. Пачкуля не выдержал и гавкнул, да так звонко, что я вздрогнула.

– Я не гуляла с собаками с тех пор, как… Словом, с тех пор, когда у тебя был тот старый чесапик-ретривер.

Оуэн прицепил к ошейникам поводки и протянул один мне.

– Голден был отличным псом. Куда более послушным, чем эти два балбеса, – сказал он, открывая входную дверь. Не успел он отворить ее до конца, как мой лабрадор – это был Грязнуля – метнулся в щель. При этом он так дернул поводок, что я пошатнулась.

– Ого! Ну и силища! – воскликнула я. Чтобы не упасть, мне приходилось чуть не бежать следом за собакой.

– Резко дерни поводок и скомандуй «Рядом!». Может быть, он послушается, – с сомнением подсказал Оуэн.

Я сделала, как он советовал, и мне удалось временно укротить Грязнулю. Оуэн с Пачкулей быстро нас нагнали, и мы вчетвером не торопясь пошли по направлению к бульвару Оушен-вью. Где-то на половине пути Оуэн приобнял меня за талию. Время от времени он испытующе на меня поглядывал, словно пытаясь определить, какое у меня настроение.