Другая королева - Филиппа Грегори (2016)

Мне приходится ступать по опасной дороге. Никто не обвинит меня, если я сбегу от этого вынужденного гостеприимства. Но все, даже моя собственная семья, даже враги Елизаветы проклянут меня, если я подниму мятеж в ее королевстве. И сама она будет вправе обвинить меня в беспорядках, а то и в измене, если я подниму против нее восстание; я не смею так рисковать. Лорды должны освободить меня, потому что я должна быть свободна. Но они должны сделать это по своему выбору. Я не могу подстрекать их к восстанию против их коронованного монарха. По правде сказать, я этого и не хочу. Кто сильнее верит в то, что королева-помазанница должна править? Положение законного монарха не подвергается сомнению.

– Но разве она – законный монарх? – робко спрашивает моя дама, Мэри Ситон, зная, что лишь повторяет мне мои собственные слова.

Мы отдыхаем как-то вечером в бедной таверне на пути в Татбери.

– Да, – твердо отвечаю я.

В любом случае, мы в ее руках, у нас нет власти, и мы будем относиться к ней как к таковой.

– Дочь Анны Болейн, зачатая вне брака, когда король был женат на католической принцессе, – напоминает мне Мэри. – Собственный отец объявил ее бастардом, и этот акт так и не был отменен. Даже она сама его не отменила… словно боится задать вопрос… Она наследница трона лишь потому, что отец назвал ее на смертном одре, после сына и законной дочери. Отчаянные последние слова человека, охваченного страхом.

Я отворачиваюсь от Мэри к огню и бросаю самое свежее послание, обещание помощи от верного брата Мэри, лорда Ситона, за бревна. И смотрю, как оно горит.

– Кем бы она ни была, кем бы ни была ее мать, кем бы ни был ее отец, даже если он – Марк Смитон, певец, теперь она – королева и помазанница божья, – твердо говорю я. – Она нашла епископа, который заставил себя ее короновать, и теперь она священна.

– Все епископы отказались, кроме одного. Вся церковь, кроме одного Иуды, ее отвергла. Некоторые предпочли отправиться в тюрьму, лишь бы не короновать ее. Некоторые умерли за свою веру, умерли, отвергая ее. Они называли ее узурпатором, узурпатором на вашем троне.

– Peut-être[15]. Но теперь она на нем, и я никогда, никогда не примкну к тем, кто желает свергнуть помазанную королеву. Господь позволил ей стать королевой по каким бы то ни было причинам. Ее помазали освященным маслом, на голове у нее корона, в руках скипетр и держава. Она неприкосновенна. Я не стану той, кто ее свергнет.

– Господь сделал ее королевой, но не давал ей права быть тираном, – тихо замечает Мэри.

– Именно, – говорю я. – Она может править своим королевством, но не быть тираном надо мной. Я буду свободна.

– Аминь, – с чувством произносит Мэри.

Я смотрю, как в красном сердце углей превращается в пепел клочок бумаги.

– Я буду свободна, – повторяю я. – Потому что, в конце концов, ни у кого нет власти меня заточить. Я родилась, выросла, была коронована, помазана и обвенчана с королем. Нет никого в христианском мире, кто был бы больше королевой, чем я. Нет в мире никого, кто был бы королевой больше, чем я. Только сам Господь стоит выше меня. Он может мной повелевать, и его воля – вернуть мне свободу и трон.

1569 год, зима, замок Татбери: Бесс