Непокорная - Ини Лоренц, Анастасия Марченко (2019)

Но вместо страшных янычар в помещение вошел евнух из султанского гарема. Он не сказал ни слова, просто поклонился и положил на пол три шелковых кисета размером с кулак. После этого евнух ушел, не попрощавшись и оставив Исмаил-бея и его дочь в замешательстве.

Когда слуга закрыл дверь, Исмаил-бей поднял по очереди все три кисета. Они были не очень большими, но при этом довольно тяжелыми. Когда он открыл первый, там засверкало золото. Однако Исмаил-бей не стал пересчитывать монеты, вместо этого он положил на маленький столик первый кисет и развязал второй. Он был наполнен серебром. Развязав третий мешочек, Исмаил-бей удивленно фыркнул.

– Что там, отец? – обеспокоенно спросила Мунджа.

Вместо ответа Исмаил-бей протянул кисет ей. Заглянув туда, Мунджа увидела множество драгоценных камней. Она не могла бы сказать, сколько стоили эти алмазы, рубины и сапфиры. Но в любом случае это был щедрый подарок, и сердце девушки преисполнилось надеждой.

– Значит, султан все еще благоволит к тебе!

Исмаил-бей горько рассмеялся:

– Если бы султан ко мне благоволил, он дал бы мне должность, занимая которую, я мог бы выразить ему свою благодарность и верность. Однако этот подарок показывает, что мне не следует больше ему докучать.

– Что же нам теперь делать? – спросила Мунджа.

Ее отец пожал плечами:

– Я по-прежнему должен помогать Мураду Гераю в качестве драгомана, ведь этого приказа никто не отменял. Следовательно, завтра мы отправимся в путь вместе с татарами.

– Но как ты поступишь с этими камнями?

Исмаил-бей взял кисет с драгоценностями, заметив при этом жадный взгляд нового слуги.

– Сходи принеси воды и попробуй раздобыть дыню, – приказал он греку.

Тот, казалось, хотел что-то сказать, но потом молча кивнул и вышел на улицу.

Убедившись, что слуга не подслушивает под дверью, Исмаил-бей подошел к дочери и положил руку ей на плечо:

– Эти кисеты – последний подарок султана и одновременно знак того, что он больше ничего для меня не сделает. Поэтому мы должны бережно с ними обращаться. Я только что заглянул в глаза своему слуге и прочел в них ту же алчность, что и у Назима. Тот хотел подчинить своей воле тебя, грек же позарится на наше золото…

– Мы должны всегда носить кисеты с собой, – сказала Мунджа.

– Они слишком тяжелые. К тому же это не обезопасит нас от воров. – Исмаил-бей немного подумал, а затем тихо рассмеялся. – Я возьму серебро, потому что во время военного похода у нас наверняка появятся расходы. Золото же и драгоценные камни ты вошьешь в подол своих платьев.

– Не всех, – возразила Мунджа, – а лишь одного, а также в подол плаща. Может случиться так, что мы будем вынуждены оставить свой багаж. Но эти сокровища не будут потеряны.

– Сделай это, только так, чтобы слуга ничего не заметил, – сказал Исмаил-бей. – Дитя мое, мы оба желаем поражения Кара-Мустафе, но этого не произойдет. Он собрал армию, какой еще не видывал свет.

21

В Вене Эрнст Рюдигер фон Штаремберг увидел, как карета императора проехала в ворота, и тайком трижды перекрестился. Только благодаря увещеваниям отца Марко д’Авиано им удалось уговорить Леопольда покинуть город. Император решил поехать в Линц, и, таким образом, хотя бы некоторое время он будет в безопасности. Кроме того, находясь там, он сможет уговорить немецких князей предоставить свою армию, для того чтобы прогнать турок, прежде чем они завоюют Вену.

– Вы выглядите задумчивым, Штаремберг. Вам следует радоваться тому, что его величество решил последовать нашему совету. – Карл Лотарингский подошел к нему и улыбнулся.