Восточная Империя - Саберхаген Фред (1996)

Чармиана, пристально следившая за лицом своего мужа, была первым человеком вне колдовского круга, понявшим, что что-то идет отвратительно плохо. Она увидела, как лицо Чапа изменилось еще раз. Новое выражение спокойствия сменило осознанный страх, и она подумала, что Чап находится на грани смерти. По непонятным ей самой причинам она ощутила укол досады, неосознанно подалась вперед, чтобы выразить свои чувства каким-нибудь жестом, и увидела такое, что заставило ее попятиться.

Внезапно она увидела, как правая рука Чапа, ничуть не напрягаясь, двигаясь с непринужденной уверенностью, освободилась от оков (да из железа ли были эти обрывки, теперь лежащие смятыми, словно изорванная материя?) и переместилась, чтобы взяться за более толстый железный обруч вокруг груди. Рука ухватилась за него и рванула. Обруч звонко лопнул, разбросав осколки, которые словно стрелы пролетели мимо головы Чармианы. Не то чтобы действия Чапа имели какое-то отношение к ней; его глаза с новым, ужасающим, спокойствием были прикованы к Вуду.

Вуд, встретившись с этим взглядом, надолго замер, его двигавшиеся руки неловко вытянулись в горизонтальном направлении. Его двое помощников тоже замерли, один — с руками, вытянутыми перед собой, словно он защищался от нападения Чапа, второй — нелепо согнувшись вперед, словно от боли в животе. Каждая деталь этой сцены казалась в этот момент вырезанной из камня.

Затем руки Вуда метнулись вперед, выставив указательные пальцы, словно колдун превратился в мальчишку, держащего странное воображаемое оружие во время игры. Из рук Вуда в сторону поднимающейся фигуры Чапа в темно-красном, запачканном кровью балахоне жертвы, ударило кривое, словно сабля, многоцветное пламя. Оно заполнило почти все пространство, отделявшее Чапа от колдуна. Но последние полметра остались нетронутыми им.

Сам контрудар Чармианы не смогла увидеть, только его эффект. Ей, в ужасе наблюдавшей за всем происходящим, показалось, что лицо Вуда, застыв на месте, превратилось в уродливую замершую маску, в то время как за ним и ниже голова и тело колдуна разлетелись бескровными клочьями и прахом. Затем и лицо рассыпалось летучей пылью. Одновременно и двое помощников Вуда отлетели в стороны, словно тряпичные куклы. За ударом, поразившим колдуна, последовало беззвучное сотрясение воздуха и земли. Чармиана упала на колени. Она слышала, как в отдалении кричали, убегая прочь, солдаты.

Тело, принадлежащее Чапу, высокое и, казалось, ничуть не пострадавшее, стояло, поворачиваясь туда-сюда, оглядываясь и прислушиваясь. Чармиана увидела, что лагерь, находившийся в некотором отдалении, заполнился заваленными палатками и бегущими людьми. Одетые в черное колдуны подбегали, затем поворачивались и бросались в бегство или останавливались и беспомощно дрожали, когда тот, кто был когда-то Чапом, бросал на них свой взор. От Вуда не осталось и следа, а те двое, что помогали ему, скорчившись катались по земле. Чармиана была единственным живым существом в радиусе пятидесяти метров от наводящих ужас глаз Чапа, и теперь они обратились к ней.

Продолжая стоять на коленях, она протянула вперед руки.

— Арднех. — Ее голос дрожал и был едва слышен даже ей самой. — Арднех, благодарю тебя — прими тысячи благодарностей за то, что ты убил человека, державшего меня у себя рабыней.

Глаза, принадлежавшие Чапу, задержались на ней только на мгновение, затем снова обратились к переполоху, царившему в лагере. Неожиданно голос, вселяющий куда больший ужас, чем голос Чапа, вырвался из его горла.

— Слушайте меня, люди, черви земли! Я, император Орк, пришел, чтобы вернуть себе свой трон и бросить весь мир к своим ногам. Узнайте — и поверьте, и готовьтесь покориться. Судьбы всех вас зависят от того, как преданно вы будете служить мне в надвигающейся битве с Западом. А пока прощайте.