Держись от меня подальше - Рида Сукре (2021)

Татьяна неожиданно рассмеялась, привлекая внимание, но тут же извинилась, показав незаметно мужу пальцами знак «виктори» — два пальца. Она явно хотела сказать, что срок не менее как два года. Муж понял по-своему:

— Два месяца, — за что получил сильный пинок по колену, и разозлившись, что жена не даёт ему вести переговоры припечатал. — Два месяца, не меньше.

Артёма срок не порадовал, глупый, он и не подозревал, что фортуна была на его стороне и уберегла от двух лет супружества.

— Ну, хорошо. Но вы нас оставите в покое, сами будем жить-поживать да добро выжива… наживать, в смысле, добра наживать, — исправился он под изучающим взглядом Татьяны.

— У нас будет благотворительный вечер, — вдруг подала она голос. — Вы приглашены вдвоём.

— Чтобы были как штык, иначе и эти два месяца растянутся, — поддакнул верный муж.

«Эти блонди скоро захватят мир,» — мрачно думал Артём, прекрасно помня, что его нежеланная супружница тоже представительница этой армии. Вскоре, выбив всеми правдами и неправдами сохранить их брак в секрете, а то скорый развод, как и сам брак юнцов, мог не понравиться родителям, он ушёл, обзывая мэра старым романтиком, а его жену несносной фурией.

И сейчас несносная фурия продолжала воплощать свои планы по сохранению брака Охренчиков, прибегая к не совсем законным методам слежки, подсыла агентов в стан «врага» и прочего. Она верила, что творит благое дело.

22

— Ну и дура! Дура! Идиотка! — кричал Артём в пустоте салона, всё сильнее вжимая педаль газа в пол. — Наивная курица!

Не в силах сдержать рвущиеся наружу эмоции, он, не сбавляя скорости, закусил ладонь правой руки с внутренней стороны и зарычал, приправив рвущие наружу эмоции крепкими выражениями. Ему очень хотелось промыть мозг своей малышке от вмешательства Оливера, который «действуя из наилучших побуждений», во что она свято верила, пытается добиться своих целей. Но Шер-то знал правду. Некрасивую, неприятную, тягучую, вязкую и пасмурную, как небо сегодня днём, похожее на залитый соседями сверху побелённый потолок, какую-никакую, но правду. И она её ещё узнает. Она ей не понравится. Но всё это будет позже.

Сейчас она представляет собой мягкую глину: податлива до невозможности и из неё можно лепить всё, что угодно мастеру, то есть Оливеру, ведь самого Шеридана она теперь уж точно слушать не будет. Особенно после этих выкрутасов с одеждой. Как же он глупо повёл себя, выставляя свою ревность на обозрение. Рядом с ней он просто теряет самообладание и превращается в нелепого бездомного новорождённого котёнка, который к тому же обнаружил, что у него есть коготочки, и ими можно царапаться.

Ключевое слово в последнем сравнении — это бездомный. Ему некуда пойти. Он бомж. Можно перекантоваться у друзей — они не откажут, но Шер рассчитывал на эту квартиру, даже не рассматривал каких-либо иных вариантов. Но что если попробовать поговорить с тем, кто сидит там на ресепшен, мелькнуло в голове Артёма, и это показалось ему толковой идеей, даже несмотря на то, что время уже давно перевалило за полночь.

И вот он стоит на пороге перед стеклянными дверями, закрытыми на замок, попинывая собранную на скорую руку спортивную сумку, и пытается придумать достойные ответы для таращегося на него посредством видеоглазка невидимого собеседника:

— Здравствуйте, вы кто?

— Я владелец одной из квартир этого вашего чудесного, — он выделил это слово, как особый комплимент, — комплекса.

— Из какой вы квартиры?

— М… я не знаю номер квартиры.

— Хотя бы этаж назовите? — не растерялся голос.

— Допустим… пятый, — наугад назвал Артём.

— Это этаж для рекреации. У нас там теплица, бассейн и прочие человеческие радости.