Держись от меня подальше - Рида Сукре (2021)

Далее Егор, как определила его по голосу Саннетт, выразил некоторые надежды, но она так и не поняла, о чём они говорят, и их разговор переключился на вездесущего Ленина. Её брат стал угрожать Шеридану, но тот ему ничего не отвечал. Молчал, как примерный партизан на гестаповском допросе. У Сони даже глаз задёргался — что он скрывает за своим молчанием? И тут она чихнула. Громко и смачно в пример сестре, чихание которой обычно становилось настоящим концертом в восемь или десять актов без антракта. Прятаться дальше не имело смысла, и она показалась им на глаза, но ни один из них и не подумал пожелать ей здоровья, оба парня одновременно оторвали взгляды друг от друга с воплями:

— Ты чего тут трёшься? — Шер.

— Какими судьбами? — Егор.

Девушка хлюпнула носом и невозмутимо ответила. Правдой:

— Подслушиваю.

— И много наслушалась?

— Достаточно, — скривила она мордашку.

Матвееву приход сестрёнки страшно не понравился:

— Ты зачем здесь?

Он не знал ответа, но о чём-то, определённо, догадывался, и эти догадки казались ему больной фантазией популярного сценариста мыльных опер.

— В гости пришла, — воззрилась она на брата честными глазами, Фунтик отдыхает.

— Зачем?

— Захотелось.

— Ты же знаешь, что Артём и Лена же…

— Что мы же с ней вместе! — резко перебил Егора, чуть не выболтавшего тайну, Шер.

Тот вопросительно округлил глаза, спрашивая взглядом: «Так она не знает?» Шерхан ему кивнул, мысленно отвечая, что знают лишь единицы, избранные. Парни никогда и представить себе не могли, что сумеют так легко общаться на языке жестов, да и никакому прорицателю бы не поверили, скажи он им это. Соня, например, на их телодвижения смотрела недоуменно.

— Я знаю, что вы вместе, — прервала она их игру в гляделки, и уставилась во все глаза на Охренчика, сама не зная, что хочет увидеть на его лице — может, сожаление или раскаяние, извинение, смущение? — что-то должно было быть, верила она.

Но тщательно исследуемое лицо парня окаменело, не выражая никаких чувств. Весь бурлящий вулкан эмоций, отчаянно рвущийся наружу, был закован в кандалы, не имея возможности вырваться. Словно личный врач-психиатр поставил ему укол с успокоительным, полностью замораживающим чувства.

Соня не видела того, что страстно желала увидеть, и это её отрезвляло, огорчая и обижая. Как он смеет делать ей больно? Он спокойно сменил одну сестру на другую, а совесть его при этом кристально чиста, ведь, зараза, не пользовался ей ни разу. Но больше у него нет права играть её чувствами. Раньше она охотно ему его предоставляла, позволяя всё, но всему приходит конец, карты перетасовываются, а роли меняются. Теперь и она может сделать ему больно, а потом… потом будь, что будет… Вернётся он к ней или же нет — уже не столь важно.

И она сказала то, что стопроцентно сильно ударит Шеридана ниже пояса. Смешно подумать, что буквально несколько часов назад она была настроена на войну за него, за того, кто никогда ей не принадлежал ни целиком, ни частично.

— Я знаю, что вы вместе. Кто этого не знает? Но, кажется, не всех это устраивает, — она зло усмехнулась и развернулась, чтобы уйти, но знала, что её остановят.

— О чём ты? — грубо поинтересовался Шер.

Театральная минутная пауза, нервное сжатие ладоней в кулаки Артёмом, заламывание рук Егором — и она вновь обернулась к ним:

— Я рассталась с Оливером. А он побежал зализывать раны… к Леночке. Артём, — кажется, она впервые обратилась к нему по имени, — как думаешь, сильно она тебе верна? — она рассмеялась, глядя на его растерянное лицо. — Егор, поехали домой.