Держись от меня подальше - Рида Сукре (2021)

Подъездный бабсовет в полном составе перемывал ему косточки, кидая полные ненависти взгляды, а он нацепил огромные наушники и, держа руки в карманах, будто и не замечал их. Его взгляд следил за мной.

— Эй, куда это собралась, нарядилась-то! — выцепил меня зоркий глаз мой соседки по лестничной клетке Гриппа. — Забыла, поди, про моего внучка, вона как глазки горят!

Конечно, забыла. Сдался мне ваш потомок, как корове седло.

Только разбираться с ними не хотелось. Она ведь могла бы и за волосы оттаскать при Артёме. Прежде чем спасать меня, тот явно сначала бы порадовался бесплатному шоу. Поэтому я рискнула соврать:

— Вот, еду к нему на свидание, — и я даже не знала, а вдруг он дома сидит и продолжает делать вид перед бабулей, что до сих пор болен. Он и правда болен, но его болезнь дома гомеопатией не лечится, жёлтые стены окажут более действенный эффект. — Такси вот вызвала, — я повела подбородком в сторону стоящего скульптурой самому себе Шера, на которого стали смотреть ещё ненавистнее — таксистов старики не любили, те постоянно что-то чудили: то старую покрышку с высаженными цветами собьют, то сигналят, знаменуя глухим клиентам свой приезд.

К слову, снесённая покрышка — это дело колёс дяди Максима, который был так рад после получения премии за свою серию книг «Дальнобойные байки», что въехал в тот вечер во двор с нахрапа, возможно, не совсем трезвый, но история об этом умалчивает.

— Чёй-то он машину тут ставит? — сдвинул на меня могучие седые брови дедок с третьего этажа.

— Да погодь ты с машиной, — не могла угомониться подозрительная Грипп. — Такси чай, дорогое больно. Пешком бы шла.

— Далеко, бабуль.

— Лишь бы денежки транжирить, растёт молодёжь, — кряхтела пенсионерка. — А семейный бюджет?

Краем глаза я заметила, как Артём потянулся к наушникам и начал их стягивать, опуская на плечи, при этом оголились разбитые костяшки. Его брови при этом вопросительно изгибались в причудливых формах, и он кивком будто спрашивал, чего это я торможу.

Старики ладно дружили, объединённые по принципу «наедь первым и ори громче, авось сойдёшь за потерпевшего». И теперь стали активно кивать, соглашаясь, что семейный бюджет — это не шутки.

— Простите, надо бежать. А то за простой ещё втридорога накинет, — поведала я им громким шёпотом, страшно пуча глаза и надеясь, что Шер не услышит.

— Погодь, — резко вскочила на ноги «моя будущая родственница» и всучила мне в ладонь мятые купюры. — Вот, возьми на дорожку.

Она, более не глядя на меня, вернулась к своим товарищам. «Наглые жадные таксисты» вновь обрели приоритет в обсуждении. А я скорее побежала к ожидающему меня парню, обескураженная деньгами на такси.

— Прошу, скорее, — взмолилась я вместо приветствия.

На удивление, Артём не стал спорить, а услужливо открыл мне переднюю дверцу и, дождавшись, когда я взберусь на сидение, перегнувшись, пристегнул ремень. Моё лицо запылало в мгновение, когда я ощутила его близость, а он, словно дерзкий кот, остановил своё лицо напротив моего, и установив контакт глаза в глаза, прошептал:

— И тебе привет, малыш.

38

Всего лишь несколько секунд, а он уже хлопнул дверцей, обходя машину. Моё сердце бешено колотилось, я даже забыла о деньгах от Гриппа. Зато Артёма заинтересовал неожиданный вклад. Сев за руль, он мягко вырулил, возвращая моё внимание ко внезапному финансированию.

— Ты что, деньги на замужнюю жизнь собираешь?

Кажется, он расслышал о «семейном бюджете», там только глухой бы не услышал, о чём старики трещали.

— Это? — я потрясла деньгами, зажатыми в кулак. — Это подарок на свадьбу.

— Что-то как-то скудновато, — протянул он, глядя теперь на дорогу, и его привлекающий внимание чётко очерченный профиль говорил: «Поцелуй меня» или «Дай мне пощёчину», я пока не могла определиться.

— Ну, пенсионеры же, пенсия у них ни о чём.