Держись от меня подальше - Рида Сукре (2021)

— И что же она сулит?

— Фейк лав, — сказала бабушка, похоже и языки знающая, и увлёкшаяся кей-попом после своего последнего к нам приезда — ей кто-то включил Ютуб, чтобы не скучала, вот так и становятся кей-попперами.

— Ты, наверное, шутишь! — нахмурила брови я.

Бабуля рассмеялась, развеивая нагнетённый страх:

— Конечно, шучу, но мазню лучше убрать. Зачем навлекать беду? Злым-то духам много не надо, быстро насыщаются, но испивают до конца, — а дальше она неожиданно запела, заставляя меня смеяться и подпевать слова песни, которой я не знала, но звучало очень заводно: — I'm so sick of this fake love, fake love, fake love[13].

И слушая на кухне вновь о вредности татуировок я задумалась, что неплохо было бы её на самом деле свести. Я получила тату не по собственному желанию, и потом очень часто пыталась связать его и события в жизни, которые от нательной живописи не зависели. И даже если и зависели, то свою основную функцию — засверкать под луной, она уже выполнила, подражателю Ампелоса пора было на покой.

Перед сном бабушка отнесла каждому в комнату стакан тёплого молока с травами и мёдом для крепкого сна. Как в детстве. Я уснула довольно быстро, и даже не успела повздыхать, что за стенкой пытается уснуть Артём. Он был в комнате рядом с моей, и я знала, что его кровать располагалась с той же стороны, что и моя. Убери стенку — и мы окажемся лежащими как на одной широкой кровати. На стене была розетка, если бы Тёма шумел, я могла услышать через неё, чем он занимается. Но в его комнате стояла тишина, видимо, уставший за день парень сразу уснул.

42

Утром нас разбудили ни свет, ни заря.

— Подъём, пора на выпас! — кричала бодрая бабушка, хотя за окном только начинало светать. Чуть позже, когда мы выползли и уселись перед кружками с горячим чаем с молоком, исходящий от поверхности которых пар гипнотизировал, она объяснила: — совсем забыла, что сегодня наша очередь коровок пасти. Вот вы и пойдёте, а то я стара уже по полям скакать.

Ну да, ну да, забыла она. В подобные случайности я не верила, коров вообще боялась, но внутри где-то глубоко радовалась, что Артём останется ещё на день. Мой суженный-ряженный на радостного походил не более, чем я на нобелевского лауреата.

Он желанием «крутить хвосты бурёнкам» не горел, и бабуля, отчаявшись его уговорить, поспорила, что он не съест тридцать пельменей, которые по размеру были ого-го, я бы не осилила, но крепкий желудок Шера лишь радостно заурчал в предвкушении «вызов принят!», затребовав сметанки. И вот он еле доел двадцать девятый, а тридцатого в тарелке не нашёл. Тактика ведения переговоров у него страдала.

Она выдала нам панамки и рюкзак с едой, Шера обрядили в старые егоровские длинные шорты, галоши. Мой вид был не лучше. Два колхозника на выгуле. Артёму, как главному в нашем мероприятии, выдали плеть. Сеня проспал чудесные кадры, локти ещё потом кусать станет, слушая вечером. Пирожок и дядя Коля тоже мирно дрыхли, а два козла отпущения отправились собирать коров по дворам по указанному бабушкой маршруту.

Я честно боялась всех живых существ, и перманентно приклеилась к спине Шера, он казалось, был не против. Если бы существовала функция превратить меня рюкзак, я бы с радостью ею воспользовалась, и повисла на его спине двумя лямками обнимая за широкие плечи. Но в реальности приходилось быть настороже и не отступать ни на шаг — очень энергозатратное времяпровождение. Коровы вели себя мирно, и даже быки особо не нарушали денность своих трудовых буден: стадо жевало зелень, крутило хвостами, отгоняя слепней, молодые бычки резвились. Периодически мы устраивали перевал и целовались, как пара школьников, сбежавших из-под родительского контроля, делая это сначала неуверенно, но через пару привалов обвыклись, и растеряли смущение. А к вечеру возвращались под ручку, разводя скот по дворам, и вроде даже ни одного не потеряли.