Держись от меня подальше - Рида Сукре (2021)

— Перестань.

— Я только начал.

— Я не хочу тебя слушать!

Наверное, из моих глаз сейчас бы прыснули слезы, если бы я могла заплакать. Как ему взбрело в голову сделать такие выводы? Он, вообще, чем думал? Сомневаюсь, что той самой кочерыжкой, что в цивилизации величают мозгом.

— Мне все ещё есть что сказать.

Я зажала уши руками и как заведённая стала повторять:

— Я не хочу… не хочу… — прозвучало немного истерично, но может нашему разговору именно драматизма и не хватало?

Не испытывая надобности оставаться, я рванула прочь, не разбирая дороги и сама не заметила, как уткнулась в оградительные решётки забора. Побродив вдоль некоторое время и успокоившись немного, я набрела на выход и отправилась на остановку. Хорошо бы заказать такси, но не думаю, что смогла бы поговорить и вызвать машину — в горле стоял ком.

Старшие Охренчики поссорились, а за ними и младшие.

14

Водитель маршрутного автобуса всю дорогу слушал радио, на котором крутили лишь песни репертуара исполнителей восьмидесятых, причём подборка ди-джея этим вечером была составлена исключительно из «позитивных» мотивов с лирикой о разбитых сердцах, которые имели при этом жизнеутверждающие припевы. Лично я их оптимизма не разделяла и рисовала пальцем на запотевшем стекле — в нашем городе вновь пошёл дождь, будто чувствуя моё состояние. Какая ирония — мои глаза настолько сухи, когда сердце плачет, что даже небо не выдержало и, сопереживая, ведь не было ни единой тучки, нахмурилось и разразилось водопадом несолёных слёз.

Мои высокохудожественные (от слова «худо») малеванья на окне на выставку в Эрмитаж никоим образом не претендовали, напоминая больше старания особо-одарённых детишек в детском саду. Но несмотря на это, основные силуэты героев моих художественных изысков вырисовывались вполне узнаваемо. Я пыталась изобразить себя и Артёма — обычную пару двух человечков, стоящую рядом друг с другом. Изначально в планах было подчеркнуть именно то, что они пара: одна ладошка крепко лежащая в другой; но мои руки воспротивились и не стали выдавать желаемое за действительное. Единственное, что показалось мне нелишним — это наградить их обоих сердцами в груди. Поэтому получились две одинокие фигурки. Мало того, что одинокие, так ещё и лежащие, как оказалось. Ведь я рисовала, положив голову на согнутую в локте руку, которую положила на спинку переднего пустующего сидения — вот рисунок и вышел в горизонтальном положении.

Я подняла голову и стала разглядывать муки своего творчества, прикидывая каким образом сделать их взаимозависимыми. Ничего кроме как приковать их друг к другу наручниками я не придумала, так что моя рука потянулась воплотить немного эгоистичную идею в рисунок, но в этот момент по стеклу стекла капля, пройдясь своей чуть извилистой дорожкой прямо по линии, на которой находились сердца этих двух неудачников.

— Печально, — донёсся до меня звонкий мужской голос.

Я обернулась и встретилась взглядом с сидящим рядом парнем. Из висящих на его шее объёмных наушников доносились звуки бас-гитары и барабанов, а также невнятные истошные вопли вокалиста, надрывающего свою бесценную звёздную глотку. Его там убивают что ли? Но даже так, мне казалось, что музыку в его наушниках в тысячу раз лучше той, которую крутили на этом радио разбитых сердец.

Парень, не спрашивая моего разрешения, протянул свою правую руку к моему шедевру и внёс коррективы. Он аккуратно ровнёхонько, будто все пять лет в художке свои штаны со звенящими «бубенчиками» протирал, нарисовал вокруг силуэтов прямоугольные рамки, а затем сверху, к моему ужасу, пририсовал крест и подписал «R.I.P.»

— Само напрашивалось, — пояснил он, пожав плечами, якобы ничего особенного и не стоит меня благодарить за то, что откорректировал твой позорный кособокий портрет.

— А вот и не напрашивалось!

— Ты как маленький ребёнок, которого обидели.