Слёзы любви - Мира Майская

— Ясина, Ясина — князь укоризненно покачал головой.

Я поняла он был недоволен, мне не нужно было вмешиваться.

— Иди сюда, доченька, сядь рядом. Ничего, научу всему. Всё узнаешь и познаешь, — он был уверен в своих словах.

— Владдух, её надо ввести в круг, ты не тяни с этим, — это седовласый старик.

— Волхв, всему своё время, скоро всё решим, — князь.

Я перевела взгляд на седовласого, значит волхв. Да, того я не встречала волхва. Неведомое всегда притягивает, и потому мой острый взгляд он заметил.

— Я в тебе Зоряну признал, сомневался правда. Пока не увидел, как ты на людей смотришь, и что говоришь, во время казни, — это он мне, в упор смотря мне в глаза.

— Какой казни? — это отец-князь.

— Ты Владдух, на кол свою дочь отправил, — волхв.

Князь тяжело задышал, недовольно нахмурился.

— Забыл ты совсем слова Зоряны, а она тебе всегда говорила, что ты слишком скор на решения.

— Хватит Селезар, давить на больное. Давайте садитесь уж за стол, еда стынет, — князь махнул рукой, приглашая присесть.

А я замялась, ища свой стол с лавкой, но оглядевшись не нашла и потому, тихо произнесла, обращаясь к отцу.

— Пойду…

— Поешь, тогда и пойдешь. Садись давай, ко мне двигайся, поближе.

Помявшись, я боязливо присела на лавку, сбоку от него.

Мужчины принялись за еду, я покосилась на них и отломила кусок мягкой еще теплой лепёшки.

— Ясина ешь давай, — это князь, пододвигая мне миску с кашей и наливая в неё молока из крынки.

Я подвинула миску ближе, и стала деревянной ложкой черпать кашу, глаза опустила, не понимая. как себя вести.

— Князь, а ты знаешь, что дочь у тебя смелая? — это Гердень.

Вот кто его за язык тянул, мне и так не по себе, среди пяти мужиков и глаз не смею поднять даже, так он ещё и всеобщее внимание ко мне притягивает.

— Ты про, что? — князь повернулся к воеводе.

— Да, я и думал, что-то не так. А теперь понятно, княжна, — это уж Хор.

У меня руки начали трястись, вот не привыкла я к такому вниманию.

— Её на колоду, а она не слезинки. Это мне не забыть… Как сейчас помню её слова: "Вы забыли кто вы? Совсем погрязли в злости и жестокости? Опомнитесь кривичи, и с гордостью несите имя племени!" Я тогда поражён был её словами.

Это Хор, все внимательно слушали его, потом замолчали, отец повернув голову смотрел на меня, я залилась румянцем.

— Узнаю Зоряну, её кровь, — князь тяжело вздохнул.

— Да, могу подтвердить. А я ведь с нашей княжной, уж давно знаюсь, лета три. Да, княжна Ясина?

— Что? Гердень ты о чем? Какие три лета? — князь не понимая, смотрел на воеводу.

Мне совсем не хотелось разговоров обо мне, я смущалась.

— Было дело, уж почти четыре лета, будет по зиме. Помнишь, должно быть княже, я тогда нарвался на засаду варягов с Ладоги[1], ели тогда до Плескова добрался.

— Было дело, помню по зиме, а доча моя причём? — князь удивлённо выгнул бровь.

— Она спасла меня, той зимой, без неё замёрз бы зимой, в лесу. Так ведь княжна?

Я подняла глаза, на меня смотрели пять мужчин, мне пришлось сглотнуть образовавшийся от волнения ком в горле.

— Было дело, только ничего такого я не делала, помогла малёхонько.

— Ты княжна, не скромничай. Я звал её с собой, но она осталась, опасаясь погони. На колоде лежала, топор уж готовили, хорошо хоть я признал свой перстень, что подарил ей в благодарение.

— Во какая доча у меня, Селизар, — мой отец, обратился к волхву.

— Ну, так твоя кровь и Зоряны, у достойных родителей, достойная дочь.