Мой сводный мерзавец - Милана Стоун

От невесомых касаний начинаю терять рассудок, а то, как она облизывает свои пухлые губки, делает меня еще более напряженным.

Помню, что хотел отвести ее в ванную комнату, но оторваться от неё выше моих сил. Как бы я хотел, чтобы она вела себя со мной так же, находясь во вменяемом состоянии, но приходится довольствоваться этой странной ночью.

— Какая тебе нравится больше всего? — задаю вопрос, желая узнать ответ.

Она задумывается, прикладывает маленький пальчик к губам и прикусывает его. Ее улыбка такая беспечная, что в груди все сжимается.

— Та, что на спине, там…

Хмурится, вспоминает, а я не помню, чтобы ходил перед ней голым, она точно не могла видеть, если, конечно, не подглядывала, а зная Лизу, она могла пойти на такое, слишком любопытная.

Это не всегда хорошо, как показал этот вечер. Были бы мы в более тесных отношениях, я бы устроил ей не хилую взбучку, но сейчас не готов к скандалу.

— Шакал, — отвечаю за нее. — Хочешь посмотреть на него поближе?

— Да, очень хочу!

Не думал, что так все обернётся, но раз она хочет, то могу и показать. Лиза полна сюрпризов.

Поворачиваюсь к ней спиной, сразу ощущая теплые пальцы, что ведут по контуру татуировки.

Многих баб он пугал, не нравился, но я наколол его не для того, чтобы сучки текли. Он выражает мою суть, которую видели мои… Мои настоящие родители. Жалкий пес, безумный шакал, весь в своего вечно сидящего по тюрьмам ублюдка отца.

Сука, которая меня родила, в последствии часто так меня называла, иногда я слышу ее противный скрипучий голос во сне. И пронзительный крик годовалого ребёнка.

Из мыслей меня вырывают острые ногти, что проходятся по чувствительной коже на шее.

Вздрагиваю.

Моя девочка совсем разошлась и принялась массировать все, что видит. Я не особо люблю, когда ко мне прикасаются, особенно я не люблю, когда кто-то за моей спиной, но с ее стороны я не ощущаю никакой угрозы, хотя давний страх получить удар в спину все равно присутствует.

— Лиз… — не узнаю свой хриплый голос, прокашливаюсь. — Лучше не делай этого.

— Что именно не делать? — смеётся она, спотыкаясь о слова. — Он такой большой и страшный, как и ты сам.

Ухмыляюсь с ее заявления, так и есть, для неё я большой и страшный. А для меня она маленькая и нежная. Два совершенно противоположных человека.

Мелкая смелеет, и я уже чувствую лёгкий поцелуй на лопатке, именно в этот момент мое терпение лопается.

Накидываюсь на нее, нависая сверху, смотрю в мутные глаза, она точно не в себе, раз вытворяет такое.

Была бы трезвая, не подошла бы ближе, чем на метр, а тут такая смелость. Наглость я бы сказал, хотя возражений не имею.

— Артём… — мурлычет она мое имя, но я бы желал, чтобы она его выкрикивала. — Я так хочу…

В этот момент перестаю дышать. Тяжело сглатываю, ища в себе хотя бы толику контроля. А ей снова становится жарко, потому что она так и дергает за верх платья, желая, избавиться от него поскорей.

— Что? Что именно ты хочешь?

Лиза елозит подо мной, то и дело задевая мой ноющий член, не давая разумно мыслить. Ещё немного и мою крышу снесет окончательно. Может и хрен с ней?

— Не знаю, не понимаю. Хочу прижаться к тебе…

И она прижимается, сдавливает руками мою шею и тянет ещё ниже.

Платину срывает окончательно, я больше не имею сил сдерживаться, и я накидываюсь на нее с жёстким, требовательным поцелуем. Насилую ее рот, так, как всегда хотел, руками оглаживаю хрупкое тело, залезая под платье. Отрываюсь всего на пару секунд, чтобы отдышаться.

— Лиз, если ты не остановишься, я тебя трахну, ты понимаешь?

— Угу… — и снова улыбается, так беззаботно и наивно.

— Не понимаешь, — прижимаюсь лбом к ее. — Завтра будет очень плохо.