Дочь для олигарха - Мила Дали (2022)

— Демид Леонидович, — неохотно листает страницы, — жилье у Полонской маленькое, однушка на тридцать шесть квадратов, зато своя — это плюс для органов опеки, — бросает на меня не слишком довольный взгляд. — А вот официальной работы у нее пока нет. Раньше преподавала в школе. Думаю, если надавить на директора, можно выбить из него нелестный отзыв о Юле. Аморального образа жизни она не ведет, если не считать воровство… да и то притянуто за уши…

Наваливаюсь локтями на стол:

— Она воровка?

— Ой, — отмахивается. — Когда Полонской было семь, одна сердобольная воспитательница из детского дома Юлю и еще несколько ребятишек летом взяла разок на дачу. Сливы Юля у соседа своровала. Аж целых три штуки! — смеется. — Тот оказался жадным, шум поднял, участкового вызывал.

— Так это же ерунда!

— Я и говорю — притянуто за уши, — спускается ниже по строчкам. — Высказала вам то, что по закону, но если отречься от принципов, вовлечь связи, подделать справки о психическом состоянии Полонской и, — каждое новое слово дается Семенихиной все сложнее. — Фу… можно не смаковать этот беспредел? Чувствую себя каким-то ведром с гов…

— Замолчи. Я понял.

Помощница кивает, громко стучит каблуками по полу, шагает к столу и отдает мне папку. Жестом указываю Нине к выход, но она продолжает стоять, как в землю вкопанная. Сказал бы даже — прожигать взглядом.

— Что тебе? — раздражаюсь. — Будешь так укоризненно смотреть — уволю и жалеть точно не стану!

Но Семенихина то ли не понимает слов, то ли прикидывается идиоткой. Вопреки просьбе оставить меня одного, она двигает кресло для клиентов, плюхается в него, облокачивается на стол, подпирая кулаком щеку:

— Аура у вас, Демид Леонидович, сегодня почернела, наверное, потому что вы решили разлучить мать с ребенком. Пробоины вижу на вашей ментальной оболочке. Порчу эту навела мисс Хилл…

Откидываюсь на спинку кресла и потихоньку начинаю догадываться, почему Хакимов задарма отдал мне эту ненормальную.

— …Изменение цвета ауры начальника — прямой показатель к урезанию премии девицам, которые позволяют себе вольности. В частности тебе. Минус четыре тысячи.

Нина морщится:

— Демид Леонидович…

— Пять тысяч! — перебиваю ее и стучу кулаком по столу.

— Вгоняйте меня в долги, все равно не уйду, — настырно задирает нос. — Я работаю у вас не так давно, но успела пообщаться с коллегами. Говорят, до знакомства с Хилл вы не были таким суровым, чаще улыбались. Шутили. Причем смешно, не то что сейчас. Я, конечно, соврала про ауру — нет у меня таланта к эзотерике, но Джулия плохо влияет на вас. Это могут подтвердить все! Просто боятся, — нырнув в карман юбки, достает коробку с таблетками и швыряет на стол. — Вот полюбуйтесь, что хотели вам тайно подбросить.

Напрягаюсь. Беру коробку и читаю название.

— «Озверин»? — в недоумении поднимаю брови. — Кто посмел?! Отвечай!

— Я. Но, — показывает мне ладошки, будто сдается, — передумала.

Мысленно отсчитываю до десяти, чтобы не отвинтить Нине голову, глубоко вдыхаю.

— Вы можете, — имею в виду всех сотрудников, — сколько угодно ненавидеть Хилл, но на ее семью оформлено тридцать процентов бизнеса. По миру пойдете, если я расстанусь с Джулией. Ясно выражаюсь?

Помощница приосанивается, потом резко подается вперед и чуть ли грудью не ложится на стол от любопытства:

— И все? Только деньги вас и связывают? Я же отлично видела, как вы смотрели на корпоративе нашей Юленьке в глаза, и этот взгляд отличался от того, как вы смотрите на Хилл.

— Хочешь поговорить о личной жизни босса? — как на дурочку пялюсь. — Не слишком ли опасная тема для беседы?

Выуживаю из органайзера шариковую ручку, щелкаю кнопкой на ее колпачке несколько раз. Нина тяжело сопит и выхватывает ручку: