Нана - Елена Сокол (2018)

— Понравилось отсасывать ему? — Расстегивая ремень, отчим продолжал надвигаться на меня. — Дрянь. Настоящая дрянь. Потаскуха…

Бросилась в свою комнату, вбежала внутрь, дернула на себя дверь и закрыла ее на замок. Продолжила пятиться, теперь уже к окну. Сердце прыгало где-то в горле. Одна мысль о том, что синяков на моем теле прибавится, приводила меня в неистовый ужас.

Его тяжелые шаги эхом отдавались в пустом доме.

Одна. Совсем одна. Некому защитить. Некому заслонить меня своей спиной, пожалеть, увезти отсюда. Когда-нибудь все обязательно выйдет из-под контроля, ион просто убьет меня. Прирежет, как щенка. И никто не узнает.

Если его не остановить, все будет только хуже. Намного хуже. Надо быть покладистой. Надо еще немного потерпеть. Если не отвечать, он успокаивается. Если молчать, ему быстро надоедает.

— Никто. Не смеет. Закрывать. Двери. В моем. Доме!

У меня подкосились ноги.

— Уходи! — Заорала. Но тихий голос в моей голове прошептал: «не поможет».

Нужно бежать.

Обернулась и бросилась открывать окно. Отодвинула шторки. От осознания увиденного кровь в венах превратилась в лед и огонь одновременно. На оконной раме не было ручек. Не было ручек! Отчаянно принялась водить ладонями по оконной раме.

Как так? Не может быть? Почему? За что?!

Отрезал мне все пути к отступлению… Запер, чтобы терзать долго и безнаказанно. Чтобы никто никогда меня не услышал…

Вздрогнула от резкого грохота. Медленно повернулась.

Он выбил дверь. Стоял на пороге с ремнем в руках и противно скрипел зубами. В его глазах горели ярость и ненависть, лицо перекосилось от гнева.

Затравленно посмотрев на своего мучителя, я поползла вниз по стенке. Нужно принять свою судьбу. Не всегда получалось быть незаметной и избегать разборок. Сегодня просто неудачный день. Перетерпеть. Все закончится быстро.

Первый хлесткий удар больно обжег мне предплечье и шею.

— Никто! — Удар. — Не смеет! — Удар. — Закрывать двери в моем доме!

Втянула голову в плечи. Спрятала лицо в ладони. Удары посыпались одни за другим. Хорошо, что рюкзак не успела снять, по спине попадало не так больно.

— Тварь! Шлюха! Тварь!

Слезы щипали глаза. Ничего не чувствовала. Ждала, когда он выдохнется, и представляла море. Тихое, спокойное. В котором так здорово качаться на волнах. Плывешь себе не спеша…или закрываешь глаза и просто качаешься на волнах…

— Шалава! Так и я знал, шалава! Как и твоя мать!

Обычно он бьет так, чтобы не оставалось синяков. С ремнем тяжелее — следы проходят долго. Но даже их наличие не убедило школьного психолога в том, что мне не сладко живется. «Нана, — сказала она, — вам обоим сейчас тяжело после смерти матери. Будьте внимательны, прислушивайтесь друг к другу, учитесь разговаривать и понимать». Проще говоря, — терпи. Хотя именно так она мне не сказала. Просто позвонила ему и все выложила. И уже вечером того дня пришлось расплачиваться за этот разговор двумя пощечинами, пинком в живот и ушибленным после падения затылком.

И, кажется, сегодня отчим входил во вкус: удары становились только сильнее. Раньше дядю Жору удовлетворяли тычки и издевки, со временем он перешел на пощёчины, теперь же ему не хватало уже двадцати ударов ремнем. Двадцати одного. Двад-цати двух…

Стиснула зубы.

Двадцати трех…

Пожалуй, самое время помолиться или прикинуться мертвой. И я сделала вид, что теряю сознание. Или нет? Кажется, он пнул меня. Потому что от резкой боли в животе и сильного удара головой о батарею вдруг резко поплыло в глазах и стало совсем темно.

Нана

— Забавно, — улыбнулась, делая вид, что смеюсь над шуткой Кирилла, которую даже и не слышала.

Задумалась просто. Обо всем и ни о чем.

Автомобиль притормозил возле дома дяди Вани. Кирилл повернулся ко мне:

— Беги, малышка, только надолго не задерживайся. — Склоняя голову набок, заглянул в глаза.