Нана - Елена Сокол (2018)

Время лечит раны. Все, кроме душевных. На них не наклеишь пластырь, не замаскируешь косметикой, не спрячешь под одеждой. Я не хотела, чтобы мои раны становились все глубже и глубже. Хотела скрыть их от людей под дежурной улыбкой и тихим не многословием. Пусть себе заживают, рубцуются потихоньку и напоминают о себе ноющей болью лишь в непогоду — тогда уж о них никто, кроме меня не узнает.

Я решила бороться. До конца. Не сдаваться. Бежать. Ведь если остаться, он продолжит ковыряться своими наглыми пальцами в моих ранах и дальше, сыпать на них соль и наблюдать, что будет.

Он стал очень ласков. Подозрительно учтив, нежен. Это сбило бы с толку любого, но только не меня. Волк, попробовавший кровь, не станет человеком никогда. Ему нравилось бить и видеть реакцию, страшно бесило, если я отрубалась и не могла сопротивляться его ударам. Ему хотелось слышать мольбы о пощаде, видеть мучения, слышать жалобные стоны израненного существа.

А тут — ласка. Странно, понимаете?

Он снова стал заставлять меня смотреть с ним телевизор, позволял ужинать за одним столом, спрашивал, не купить ли чего. Все это длилось уже больше двух недель, и жутко настораживало. Нельзя было игнорировать жадный блеск в его глазах, хитрую ухмылку и сальный взгляд из-под полуприкрытых век.

У него явно родилась какая-то идея. Появилось новое желание. Какое — долго не могло оставаться загадкой. Достаточно было сопоставить некоторые факты. Две недели назад, рано утром, ему удалось застать меня врасплох: он вошел в мою спальню, когда я переодевалась. Помню, как расширились его зрачки. Они стали почти черными при взгляде на грудь под полупрозрачной белой майкой.

Именно с того дня его что-то упорно одолевало. Молчаливый, задумчивый, он стал вдруг чересчур общительным, увивался за мной, ходил по пятам, спрашивал, как дела в школе, и даже отпустил на выпускной. Куда-то разом пропали его подружки. Он больше не уезжал вечерами на своем пикапе, обильно надушившись и переодевшись в свежую рубашку, не разговаривал допоздна по телефону.

И предчувствие чего-то страшного и неминуемого не оставляло ни на секунду. Не трудно было догадаться, какую участь отвел мне отчим, какую судьбу готовил. Единственное, что было предельно ясным: если ему отказать в чем-то, он непременно возьмет это силой.

Я приготовила паспорт, фотографии, медицинскую справку, сделала нужные ксерокопии. Спрятала их под матрац вместе с маминой фотографией. В рюкзак сложила только самые необходимые вещи. Мне оставалось только получить свидетельство о сдаче ЕГЭ и рвануть со всем этим подальше отсюда.

Ночью мне не спалось. Лежа в постели, я слышала, как он меряет быстрыми шагами свою комнату. Ходит. Туда-сюда. Туда-сюда в тишине дома. Громко дышит, садится в скрипучее кресло, а затем продолжает снова: вскакивает и, как дикий зверь, мечется в поисках покоя или какого-то решения.

Когда дверь в мою комнату тихо отворилась, я начала читать про себя молитву. Вжалась в подушку. Тяжелые шаги приблизились и замерли возле моей кровати. «Господи, пожалуйста, помоги, помоги». Он наклонился и долго втягивал носом мой запах, перебирал пальцами волосы и странно хрипел. А мои руки только сильнее вжимались в край матраца.

Первую минуту я представляла, как вскочу, буду драться до последнего и не сдамся, даже если придется погибнуть в его лапах. А потом просто переключилась с его тяжелого дыхания, мерзко окутывавшего меня со всех сторон, на теплые морские волны. Представила, что я не здесь, а далеко-далеко от дома, греюсь на солнышке, ныряю в соленую воду, рассматриваю золотистых рыбок и больше не вижу того дерьма, что меня окружало в реальной жизни.

Задышав быстрее, он задергался, сжал мои волосы в кулаке и зачем-то тихо застонал. Услышала, как его колени ударились о пол, а изо рта вырвалось довольное рычание. Еще минут пять мне пришлось слушать, как он восстанавливает дыхание, сидя рядом с моей постелью на полу, и старательно вытирает руку о простынь.