Нана - Елена Сокол (2018)

— Да… — Она сложила руки на груди, ее серо-зеленые глаза обеспокоено забегали, избегая смотреть в мое лицо. — У нас с твоим отцом был очень тяжелый разговор сегодня…

— О чем?

— Он отказывается финансировать твое обучение в студии. Тебе временно придется отказаться от репетиций для восстановления душевного равновесия.

— Что? Это шутка такая?

— Нет, Нана, это его решение.

— Но… — Внутри все похолодело. — Должно быть, здесь какая-то ошибка…

— Мы с ним долго дискутировали, искали пути выхода, обсуждали даже возможность частичной оплаты из бюджета, ведь таким семьям, как ваша, положены какие-то льготы…

— Каким таким семьям? — Было ужасно больно слышать об этом. — Неполным?! Говорите уж, как есть.

— Семьям, пережившим потерю и… находящимся в трудном положении. — Ей было очевидно неловко.

— Подождите, — спохватилась, — у меня же пособие, и его можно направить на оплату обучения…

— Твой отец считает, что тебе нужно сделать перерыв еще и потому, что ты очень тяжело переживаешь смерть матери.

— Но вы-то… — мой голос задрожал и стал походить на беспомощный писк, — вы же понимаете, что это просто преступление? Фатальная ошибка. К чему столько тяжелых тренировок, все эти нагрузки, ограничения в еде, жесткая дисциплина? Столько лет отдано… — Всплеснула руками. — Я ведь даже со сверстниками не общалась, потому что было некогда. Как он себе это представляет? Взять и все бросить?

— Просто на время. — Но сочувствие в ее глазах говорило обратное.

Уж она-то, как человек, потративший столько сил и времени на мое обучение, должна была возмутиться! А вместо этого…

— Вы же понимаете, что это не правда. — Нагнулась и бросила обратно в рюкзак репетиционное трико, гетры и пуанты. — Он просто никогда не хотел, чтобы мамины деньги уходили на балет. — Сжала в руках чехол с пачкой. — А теперь ее нет. И ничего нет.

— Нана, — женщина поправила очки, подошла и положила руку на мое плечо, — у тебя есть какой-то родственник, который мог бы стать твоим опекуном?

Тяжело вздохнула.

— Нет.

Тонкие пальцы жалостливо прошлись по моей руке.

— Ты не переживай раньше времени, мы обязательно что-нибудь придумаем. — Она покачала головой. — Нужно посоветоваться со знающими людьми, переговорить еще раз с твоим…

— Но впереди столько репетиций, подготовка к концерту!

— Сейчас нам всем важнее твое эмоциональное состояние.

Не выдержала:

— Да все нормально с моим состоянием! Просто раньше он вынужден был считаться с моей матерью, а теперь ему не нужно считаться ни с кем! А вы верите всему, что мой отчим говорит. Да ему плевать на всех, кроме себя!

— Нана, не кричи.

— Он все, что угодно наплетет, чтобы ему только было выгодно!

— Не кричи, пожалуйста, Нана. — Римма Максимовна отошла на шаг назад.

Я с остервенением затолкала в рюкзак чехол.

— Всем плевать на меня! Всем! Вам, остальным учителям, моим одноклассникам! Плевать, что у меня внутри, главное — показаться сердобольным и заботливым! Ведь так?

Закинула рюкзак за плечи и понеслась на выход. С желанием выплеснуть все накопившееся за последние два месяца побежала в сторону дома. Он может запретить мне встречаться со сверстниками, может урезать мое содержание, может даже не кормить меня, чтобы было на чем сэкономить, но отнять у меня балет! Это… этого не будет никогда!

Влетела в дом разъяренной фурией и сразу прошла на кухню. Отчим раскладывал на столе продукты, тихо напевая себе что-то под нос. Мятая рубашка, широкие и по-стариковски высокие джинсы, гладкая блестящая лысина на макушке, очки наносу и гаденькая ухмылочка. Как же я это все ненавидела!

— А, это ты, — заметил он, бросив лишь мимолетный взгляд, и продолжил разбирать покупки.

— Мне сказали, что ты отказался оплачивать мое обучение в студии! — Выпалила, задыхаясь, и крепче сжала руками лямки рюкзака.