Скорее бы маркиз пришёл. Леди Аметист поспешила в гардеробную, придирчиво изучила домашние платья, невольно вспомнив те наряды, в которых щеголяла последние недели. Губы девушки тронула немного смущённая улыбка, сердце кольнуло сожаление, что в таких не походишь по дому. Уин был бы рад видеть её в чём-то подобном… Тряхнув головой, Эни сосредоточилась на настоящем, выбрала простое муслиновое платье в мелкий бледно-розовый цветок с рукавами-фонариками и квадратным вырезом. Завышенную талию украшал широкий бархатный пояс на несколько тонов темнее рисунка, и в общем выглядел наряд хоть и просто, но элегантно. Волосы она заколола на затылке, оставив локоны свободно лежать на спине. Уину же нравится, когда они распущены. Бросив на себя последний взгляд в зеркало, Эона вышла из спальни.

Настроение у девушки было приподнятым, несмотря на вчерашнее беспокойство – оно затаилось в самой глубине души, лишь изредка покалывая. Леди де Гиларо не обращала на него внимания. По лестнице девушка спускалась с улыбкой, напевая под нос незамысловатую мелодию, но едва дошла до середины, как в дверь позвонили. Эни остановилась, сердце подскочило и забилось в горле. Взгляд девушки не отрывался от двери, она очнулась от секундного замешательства и поспешила к выходу, не обратив внимания на торопившуюся в том же направлении служанку. Эона сама откроет, ведь это Уин, наверняка!.. Леди Аметист радостно улыбнулась, распахнула дверь – и слова приветствия замерли на губах. На пороге стояла смутно знакомая женщина, кажется, одна из приятельниц матери, имени её Эона не вспомнила.

– О, – издала та удивлённый возглас, брови утренней гостьи поползли вверх. – Малышка Эни? Ты вернулась? Какое счастье! Мы так все волновались! – леди шагнула вперёд, вынуждая Эни отступить в сторону и пропустить её. – Что с тобой случилось, милая, куда ты так пропала? – в голосе говорившей слышалась забота, насквозь фальшивая, а в глазах уже горел нездоровый огонёк любопытства – дама жаждала свежей сплетни.

К счастью, Эону спасло от ответа появление матери.

– Мэллис? Доброе утро, – спокойно поздоровалась Нарина и остановилась рядом с дочерью, обняв её за талию. – Да, Эни вернулась, но ей нужен отдых и покой пока что, – баронесса выразительно глянула на гостью. – Прости, я не смогу сейчас тебя принять.

Леди с явным разочарованием вздохнула, но настаивать ей не позволило воспитание. Попрощавшись, она ушла, а Нарина, едва за Мэллис закрылась дверь, недовольно поморщилась.

– Теперь раструбит по всему городу о твоём возвращении, – пробормотала баронесса. – Пойдём, Эни, завтрак накрыт. Заодно обсудим, что мы расскажем общественности о твоём отсутствии, – усмехнулась она, а Эона покраснела.

– Мы… продумали, – откашлявшись, ответила девушка и отчаянно смутилась.

– И что же именно? – непринуждённо спросила Нарина, словно не заметив замешательства дочери.

– Скажу, Суми виновата, не захотела принять моё решение и улетела, – Эни кое-как справилась со стеснением, и хотя голос звучал уже нормально, румянец не желал сходить с лица. – Занесла меня в лес ближе к горам и отказывалась возвращать обратно.

– И где же ты там жила, в лесу, одна? – Нарина с плохо сдерживаемым весельем покосилась на дочь.

– В хижине охотников, – насупившись, буркнула Эона. – Вряд ли кто из нашего высшего общества когда-нибудь был в лесу и сможет поймать меня на лжи. Сумеречная охотилась, так что мясом я была обеспечена, всякие грибы-ягоды собирала, фрукты там, – девушка махнула рукой. – Ой, мам, я всегда смогу сделать жалостливый вид и отговориться, что не хочу вспоминать подробности, – Эни пожала плечами, смущение почти прошло. – Всё равно проверить никто не сможет, пусть довольствуются тем, что расскажу. Посудачат да забудут, наверняка скоро что-нибудь другое произойдёт, о чём можно языки почесать.

– Например, твоя свадьба, – негромко и уже серьёзно обронила Нарина. – Только не с графом де Мерисом.