— Я не послушал твою мать, и мне крупно досталось от твоего отца, — безжизненно отвечает, сложив губы в тонкую полоску. Отрицательно качнув головой, даю понять, что мне не хватает его объяснений для полноты всей картины. Борзый вздрогнул, закинув голову чуть назад. Закрыл глаза. — Я прогнал её, но твоего отца не смог. Перед нашим расставанием Георгий Владимирович заявился к моему деду и приказал всяческими путями отговорить внука, чтобы я не вставал у него на пути. Но я и слушать не хотел, потому что мое сердце ожило, и я не собирался так просто отказываться от тебя. Несколько поступивших звонков от Петрова я проигнорировал. И потом, он сам пришел ко мне, поставив перед фактом. Или я оставляю тебя, или мой дед доживет в одиночестве. Тут я испугался, Варь. Правда. Я разрывался на части, но потом само собой все пришло. Приехал Мишка и заявил, что ты его невеста. Нет, — качает головой, на мой невысказанный вопрос, — я не поверил ему, но потом было поздно. Я не отступился от тебя, ты сама ушла, но возможно так было к лучшему. К тому же, наша потасовка с Рейном тоже сыграла огромную роль во всей неразберихе долбанной. Меня исключили из Академии, по милости твоего отца и Рейна, — зло завершает.

— Ты хочешь сказать, что я виновата в нашем расставании? — с горечью произношу вопрос, ощутив на себе сотни иголок от предательства. Борзый отрицательно мотает головой.

— Нет, я сам виноват. Я не пошел за тобой, а должен был. После того, как ты уехала мне позвонили из Академии, и сообщили, что раз я исключен, меня направляют в армию. Но декан, с которым у меня были хорошие взаимоотношения помог избежать некоторых формальностей, и фактически я закончил обучение. И все же побывал по контракту в горячей точке, где получил все эти ранения, — заключает Федя, желая скорее закончить разговор. Я почувствовала, что он не до конца рассказал мне всё, утаил самое ужасное, и возможно правильно сделал. Мне достаточно того, что он выложил сейчас. Опять мои родители, и неугомонные Рейны. Всюду преследуют, разрушая мою жизнь.

— Отвези меня домой, — тихо шепчу, пряча глаза. Они на мокром месте от обиды и злости. От любви к этому мужчине, который чудом остался все еще живым после прохождения службы, и все же я не могла простить его за обман. За то, что не пошел за мной, не остановил… Борзый кивнул, вставая с пола.

— Идем, Варь, — подает руку, помогая мне подняться. — Прости, что я не смог дать тебе того, что очень хотел. — Обнимает, и я отвечаю, вдыхая его аромат духов, смешанных с ним самим. — Я не стану давить на тебя, — шепчет, касаясь моего лба губами, — не стану умолять. Но прошу, подумай, прежде чем дашь ответ Рейну в это воскресенье, когда будете в загсе.

— Я подумаю, Федь, — отстраняюсь, получив словесную пощечину от него. — Я много не понимаю, Борзый. Многого не знаю, что случилось. И знаешь, пусть Рейн ублюдок, но он был рядом со мной, когда тебя не было, — это удар ниже пояса, и я ненавижу себя за эти слова, которые причиняют боль Феде. Но мне тоже плохо, что я не разглядела тогда в нем страх перед моим отцом и матерью. Сейчас я ненавижу себя, и потому срываюсь на нем. Выскочив из хижины, я глотнула свежего воздуха, успокаивая расшатанные нервы. Мне хотелось заорать, будто пуля могла реально пронзить мою грудь и разорвать сердце в клочья. Я хотела заплакать, но как нарочно ни капли слез, лишь острая боль жгла глаза, а как оказалось это они и были.

Двигатель машины зарычал, и фонари осветили высокую луговую траву. Хижина снова погрузилась в темень, как только Борзый развернулся и просигналил. Молча, мы доехали до моего дома, и также молча расстались… вновь не разобравшись в своих сломанных жизнях…

Глава 16