На пересечении - Дикон Шерола

Хагал весело расхохотался, оглядывая толпу. Он все еще был напуган, но теперь чувство гордости охватило его, и он грубо притянул к себе жену. Схватив ее за подбородок, он заставил Оверану посмотреть ему в глаза, после чего насмешливо произнес:

— Ты бы точно умерла без меня, девочка.

Затем он прижался губами к ее губам, демонстративно целуя свою «собственность».

— Я спас тебя, — сказал он, на миг отстранившись. — Слышишь, неблагодарная девка? Я тебя спас!

Тем временем, по-прежнему находясь в замке, Элубио Кальонь с нетерпением ждал донесений с поля боя. Магический свиток молчал подозрительно долго, и юноша нервничал все сильнее. Все это время он был уверен в том, что Эристель, каким бы сильным он ни был, никогда не победит трех колдунов и целое войско разом. Однако теперь отсутствие каких-либо вестей казалось ему все более мучительным.

Чувствуя на себе пристальные взгляды молчаливых пленников, Элубио вновь подумал о том, что разумнее всего уничтожить их прямо сейчас. Но одна неприятная мысль, холодная, словно пальцы страха, мерзко копошилась в голове, поднимая в сознании ил сомнений: а что если Эристель победил? Что если он и впрямь служит Родону и послушается только его?

«Проклятье!»

Элубио в отчаянии посмотрел на свиток, а затем, поманив к себе одного из стражников, тихо произнес:

— Езжай на кладбище. Выясни, почему до сих пор нет никаких вестей.

Услышав эти слова, Родон горько усмехнулся. Мысли о том, что Эристель мог уничтожить все его войско, вызывали и страх, и бессильную ярость одновременно. Даже Полоумный Игша велел не преследовать его, словно знал наверняка, что это приведет к непоправимым последствиям. Но тогда почему лекарь провел в замке столько времени, не предпринимая никаких действий? Неужели он попросту развлекался, наблюдая за происходящим? Или же…?

В памяти Родона вновь промелькнуло одно из пророчеств Игши.

«Редко какая смерть разгуливает рядом с тем, кого не собирается забирать», — писал он торопливым почерком. Теперь уже Двельтонь не сомневался, что речь шла о нем и Эристеле. Именно подле него некромант «разгуливал» в последнее время чаще всего. И до сих пор «не забрал» его. Не означает ли это, что ему, Родону, вообще не стоит опасаться этого колдуна? Если верить пророчеству Игши, некромант не убьет его, и, быть может, даже получится с ним договориться.

Это было слишком слабое утешение, чтобы Родон позволил надежде затеплиться вновь, однако и чувство обреченности больше не казалось таким беспросветным. Быть может, все-таки лучше надеяться на то, что победит Эристель? Да, это жестоко, но, в конце концов, не Родон предал свой народ, а люди отреклись от него.

По странной случайности Арайа думала о том же самом. Город-предатель получил идеального для него смотрителя, и почему-то теперь девочка чувствовала некое злорадство. Оно было постыдным и неуместным, и совершенно недопустимым для достойной дамы, но Арайа не могла сочувствовать тем, кто сжигал несчастную Окроэ и требовал смерти ее собственной семьи. Надо быть кем-то настолько высоким, ростом с небо, чтобы уметь прощать своих врагов. И, к своему стыду, у девочки это не всегда получалось.

Затем мысли юной Двельтонь вернулись к Эристелю. Его бледное лицо с пронзительными глазами теперь вызывало у нее дрожь, и тот момент, когда она предупреждала свою сестру не связываться с этим человеком, промелькнул в памяти, словно в насмешку…