Реальный мир - Нацуо Кирино (2015)

– Как ты смеешь так говорить! Соседи тебя почти разоблачили, и нам пришлось просто бежать, ибо мы с отцом боялись, что все это повредит твоему будущему. А ты говоришь, что из-за меня! По-моему, ты просто извращенец. И что ты собираешься делать дальше?

Что делать? Что делать? Что делать?

Мать злобно смотрела на меня, требуя ответа. Ее глаза за серебряной оправой как будто выкатились наружу и горели гневом и презрением. Меня потрясло, что эта идиотка может меня еще и презирать. Внезапно я осознал, что ее странный гнев был не чем иным, как проявлением ревности.

«Заткнись, а то я тебя убью».

Вот такая мысль неожиданно пришла мне в голову.

Если мать исчезнет, то я наконец стану свободным. Иначе ни о какой свободе не может быть и речи. Она будет решать, в каком университете я должен учиться, сама найдет для меня жену и будет воспитывать моих детей. Мне всего этого не избежать.

– Я расскажу отцу о том, что произошло.

С этими словами она вышла из комнаты.

А что может сделать мне отец? Я его не боюсь. Я выше его ростом и сильнее. Как и можно было ожидать, старик вскоре поднялся на второй этаж и, не говоря ни слова, закрылся в своем кабинете.

Итак, я решил, что, когда отец завтра уйдет на работу, я убью свою мать и сделаю это металлической битой, которая стоит в углу моей комнаты. И тогда я стану настоящим преступником. Великолепно, не правда ли? Преступник, извращенец, убийца матери. Тройная тиара. Воображая, как бита со свистом опустится на голову матери, я сделал пару пробных взмахов. Однако в моей голове застряли сказанные матерью слова: «Соседи тебя почти разоблачили, и нам пришлось просто бежать».

А на самом деле вот что тогда произошло.

До переезда в район Сугинами мы жили в огромном многоквартирном доме на двести семей в небольшом городке пригорода Токио с населением что-то около 150 тысяч. Подобные коммерческие дома сейчас можно увидеть повсюду. Широкие коридоры, и почти перед каждой квартирой – трехколесные велосипеды и кооперативные кладовки. Я там родился и вырос, и мне нравился и наш городок, и наш дом. Вокруг дома еще оставалось много пустырей, где мы с друзьями до темноты играли в бейсбол. А в дождливую погоду развлекались, играя в догонялки в широких коридорах дома…

Однако моя мать этот дом ненавидела. Она говорила, что он построен из рук вон плохо, нам было хорошо слышно, как за стеной разговаривают соседи, а сверху и снизу доносятся разные звуки. Но, я думаю, главная причина состояла в том, что наша квартира не соответствовала ее представлениям о хорошей жизни – она хотела жить в отдельном доме в самом Токио. «Ты ведь врач, как же ты можешь жить в одном доме с простыми служащими», – постоянно твердила она отцу, который каждый раз отделывался легким смешком. Ну и дурацкая парочка! После того как я сдал экзамены и поступил в школу К., мать все чаще ныла: «Я ненавижу это место, ненавижу».

Мне же нравилось жить в этом доме, и я не хотел, чтобы осуществились ее планы, особенно после того, как в соседней квартире поселились молодые супруги, чьи голоса я слушал сквозь стенку каждую ночь. Моя комната и спальня соседей примыкали друг к другу. В большинстве трехкомнатных квартир нашего дома детскую комнату в десять квадратных метров отделяла от спальни соседей всего лишь одна стенка. Довольно пикантно, не правда ли? Как только из спальни соседей раздавались вздохи и стоны, я прикладывал ухо к стене. Молодая соседка была приветливой женщиной с миловидным личиком, похожим на очаровательного котенка. Ее прямые волосы ниспадали вниз, как у школьницы, что мне особенно нравилось. Вот она-то и издавала по ночам эти звуки…