Вокруг была темнота и тишина, она медленно поднималась шаг за шагом, ничего не видя в этой темноте, но ощущая рядом источник пульсирующего тепла. Она не шла, и не летела, ее как будто несли, но она никак не могла понять, кто.

* * *

Она очнулась на упругом скрипучем диване, кто-то держал ее руку и протирал влажным, было приятно, она решила не вставать. Рядом позвал голос Дока:

— Вера, ты тут?

— Нет, — шмыгнула носом Вера, — нет меня.

— А у Булата картошка остывает.

— Где? — она села и открыла глаза, вокруг заржали в десяток глоток, Вера смущенно улыбнулась и осмотрелась — Мартин, Кайрис, Барт, сын Дока, еще несколько знакомых парней из числа специальных мальчиков, все смотрели на нее и смеялись. Рядом сидел на корточках Док, отжимая тряпку в миску с водой, фыркнул в усы:

— Так вот, как тебя будить надо. Буду знать.

— А где картошка? — нахмурилась Вера.

Все заржали еще громче, где-то за их спинами раздался голос Булата:

— Несу, Вера! Все как заказано. Разойдитесь, устроили зоопарк!

Толпа расступилась, подошел Булат, поставил на стол здоровенную декоративную доску из кусочков дерева, сверху поставил еще более здоровенную сковородку, еще шипящую от жара, внутри была гора золотистой картошки, сверху лежали зажаренные крупные куски мяса. Вера смотрела на это чудо, ощущая, как прощает этому миру все его грехи, медленно подняла взгляд на повара и выдохнула:

— Булатик, божечки, ты велик! — наклонилась над сковородкой, вдыхая полную грудь, открыла глаза и простонала: — О, как ты хорош, как мощны твои лапищи! Дайте мне тарелку, я сожру это все.

Вокруг посмеивались и переглядывались, ей передали по рукам тарелку, Булат вручил вилку, она положила себе несколько самых красивых и зажаренных кусков, полюбовалась, подняла слегка смущенный взгляд:

— А вы чего стоите? Присаживайтесь, угощайтесь.

Булат фыркнул:

— А че это ты с тарелкой, я не понял? Ты же сказала воттакенную сковородку делать, нафига?

Вера изобразила скорбно заломленные бровки, и вздохнула:

— Понимаешь, Булатик… Вот это, — она указала на сковородку, — размеры моего аппетита. А вот это, — жест на тарелку, — размеры моего желудка. Жизнь — боль.

Повар рассмеялся, потянулся забрать сковородку, она закрыла ее двумя руками:

— Нет, оставь! Я буду на нее смотреть. Это эстетический кайф, он тоже важен. Садись, покушай со мной.

— Ладно, уговорила, — он жестом согнал всех с противоположного дивана, приказал кому-то принести еще тарелок, и уселся, подперев щеку кулаком и глядя на Веру с суровым обожанием. Желание его расцеловать распирало ее изнутри, она скорее опустила глаза и сунула в рот хрустящий кусок картошки, застонав от удовольствия, показала большой палец, опять развеселив повара и всю компанию.

Осмотрелась — они сидели на темно-красных кожаных диванах, стол выглядел солидным и тяжелым, темное дерево блестело лаком, такие же панели облицовывали стену слева, на балках потолка висели медные люстры, такие же, но побольше, спускались на цепях чуть ниже массивных резных перил справа.

— Это "Черный кот"?

— Да, второй этаж, здесь только наши. Изредка еще бывают гости из управления, но левых никого, ты тоже можешь здесь есть, если у меня не захочешь.

— Я буду есть у тебя всегда, — сделала большие честные глаза Вера, Булат рассмеялся. Ему принесли стопку тарелок, следом тут же подтянулась толпа, Булат стал накладывать всем порции и раздавать, тихо самодовольно бурча, что поназаказывают воттакенные сковородки, а потом едят как котенок, а повару трудись зазря. Но Вера видела, что ему приятно.

Он раздал все, кроме двух тарелок, отодвинул их в сторону, шепотом пояснив, что для Шена и Кайрис, себе придвинул сковородку с остатками, разогнал толпу и наконец-то сам вонзил вилку в золотистую корочку. Попробовал и уважительно кивнул:

— Хороший рецепт, и несложный, буду еще делать. Твой батя — повар?