По следам прошлого - Ольга Савченя (2021)

Колючий ком встал в горле, и я все-таки запил его большим глотком вина — не особо сладким, но с приятным пряным послевкусием. Вино расслабляло и, как это бывало часто, развязывало язык. Наверное, стоит сдержаться от пьяной болтовни… Или пусть. Пусть стану выглядеть в глазах очередного существа дураком и… Пусть узнает о моих многочисленных сценах позора, выслушает скверные мысли, раз ему интересно, а потом отворачивается при встрече. Как бы он сейчас меня ни расхваливал, его отношение переменится сразу же, как только он узнает меня лучше. Никто не оставался прежним.

— Он из-за тебя отрекся? — без подсказок догадался Ромиар. Он продолжал хмуриться — без злости, просто от непонимания.

Я кивнул, опуская взгляд на вино и наклоняя бокал в разные стороны. Хрупкую тонкую ножку, оплетенную серебряными листочками сломать не хотелось, но пальцы сжимались все крепче и крепче. Скулы сводило. Я понял, что собственную злость прятать уже бесполезно. Да и надо ли? Пусть уважаемый видит меня во всей красе.

— Он до последнего за меня заступался. — Горло сдавило; голос и без того неприятный, грубый, охрип сильнее и при каждом слове царапал изнутри. — До того момента, пока меня перед всей деревней не заставили признаться, что я дурак, что мне просто нравится всех злить. После моих слов он впервые сам назвал меня дураком и ушел из нашего дома. Больше он ни с кем из нас не заговаривал.

Ромиар хмыкнул, укладывая на спинку дивана затылок. Задумчиво смотрел на потолок, освещенный Охарс, а затем произнес:

— Я не слышал о твоем деде. Никто в Солнечной мне о нем не говорил.

— О нем не любят говорить. — Я быстро отставил бокал, пока не расплескал остатки вина в дрожащей от злости руке.

— Почему? — взглянув на меня, полюбопытствовал Ромиар.

Я пожал плечами. Ответ, который напрашивался сам собой, выдавить из себя не получалось — во рту мигом пересыхало, а челюсть становилась чугунной.

— Его уважали? — Ромиар потянулся за бутылкой. Долил себе вина и молча предложил мне.

— Уважали. — Я подставил бокал и наблюдал, как он быстро наполняется до краев. Отпив половину, отставил вино.

— Значит, его дураком не считали. Умный человек не считал дурака дураком… Понятно, почему о нем не вспоминают. А ты, Кейел, понимаешь?

Я зажмурился. Даже кивнуть было тяжело. Они не могли признать его правоту тогда, а сейчас не хотели лишний раз давать себе для этого повод.

— Понимаешь, — протянул Ромиар утвердительно, будто мог заглянуть в мою голову. — Не представляю, какую силу воли надо иметь, чтобы насильно заставлять себя глупеть. — Усмехнулся, разглядывая кончик своей косы. — И ты спрашиваешь у меня, каково живется взаперти? Думаешь, мне было расти хуже, чем тебе?

— Я не считаю, что насильно делал себя глупее. Ты просто… — Я облокотился на колени. Разглядывая беловолосого шан’ниэрда — уважаемое существо, — не знал, какие лучше мысли рассказать ему, а о каких промолчать, чтобы он лично не отдал приказ убить меня этой же Луной.

— Что просто, Кейел? — он склонил голову к плечу; белый кончик хвоста изогнулся и застучал по колену.

— Я могу создавать радугу, — выдохнул я. Пусть смеется.

И он усмехнулся, хоть и пытался скрыть веселье. Уголок губы так и остался приподнят. Желание что-либо доказывать ему быстро пропадало, снова росло внутреннее бессилие.

— Многие знают, как приманивать духов радуги, Кейел, — мягким тоном произнес он. — Пусть мы так и не узнали их имен, но и они не несут никакой пользы в жизни. Развлечение для детишек — и только.

— Это не духи! — Обида взяла свое; я вскочил с кресла.