По следам прошлого - Ольга Савченя (2021)

Помяла челюсть, избавляясь от тянувшей боли. Дарок вновь шагнул ко мне, а я отступила, но наткнулась спиной на Норкора. Загнанная в угол, задышала чаще. Хотелось вдохнуть свежего воздуха, избавиться от крови, опять очутиться совершенно одной и жить воспоминаниями. Снова и снова дышать ими.

— Не опозорь меня, — вполголоса произнес Дарок, глядя мне в глаза. — Если сдохнешь, я сброшу тебя с утеса и выставлю вокруг твоего тела своих воинов, чтобы ты гнила, как можно дольше. Чтобы птицы Солнца не смели освобождать твою душу. Ты поняла меня? Я позволил тебе ступить на великую землю, на самую священную землю в Фадрагосе. Я открыл тебе эти земли.

Я нахмурилась, вслушиваясь в его речь. И с каждым словом давила в себе желание, вытащить кинжал и перерезать ему глотку. Как он смеет?

А Дарок продолжал:

— За последние рассветы я многому научил тебя, и все васоверги на священном плато знают об этом. Не опозорь меня. Я привел тебя домой, теперь не смей мешать мое имя с грязью.

— Не ты. — Я подалась вперед. Он насупился, и захотелось многое объяснить ему, рассказать, кто стал моим ключом от нового дома, кто научил меня всему, но он был не достоин этих знаний. — Не ты, Дарок. Не ты.

Я отступила, выбралась из тесного капкана тел и подошла к своей жертве. Сняла ошейник, вытащила кол и, не оглядываясь на приведших меня васовергов, направилась к сгущающемуся столпотворению в центре. Оттуда уже доносился шум, споры. Видимо, сильнейшие мужчины рвались в бой первыми.

Цепь на плече прилипала к коже, ошейник ритмично ударялся о лопатку. Каждый шаг сопровождался растущей внутренней силой — мне нужно, я должна. Справлюсь, деваться некуда. Слова Дарока набатом отдавались в голове и обижали. Его забыли в этом мире, о нем никто не помнит. Ни о жестоком Вольном, ни о ведьме, проклятой и преследуемой всем миром. О нас забыли, Кейел, когда ты просил не забывать. И я не забуду. Тем более не оскверню твое имя.

Не усложнять и быть хитрее самого опытного лжеца — что может быть проще?

***

За первыми сражениями я наблюдала из-за множества плеч и украдкой следила за недовольной физиономией Дарока. Впрочем, Солнце и впрямь напитало его яростью, и теперь он злился по поводу и без. А может, дело было в том, что он, глядя то на одного противника, то на другого, никак не мог определиться, кого выбрать. Пока двое самым натуральным образом избивали друг друга до смерти и кружили в большом пространстве по центру, Дарок уделил-таки мне внимание.

— Видишь васоверга с двумя рогами и отрезанным ухом?

Я высмотрела нескольких, подходящих под это описание, поэтому еще и проследила за взором Дарока.

— Он молодой и, судя по его состоянию, слабый. Должно быть, это его первый ритуал. Гахсод, — он оглянулся, — ты помнишь этого сына?

— Он тут впервые, — громко произнес Гахсод, пересиливая шум возбужденной толпы и драки. — Точно тут сдохнет.

— Как только он выйдет в круг, — опять обратился ко мне Дарок, — постарайся встать в первом ряду. Слабаки тоже будут искать слабых. Женщина, человек — мимо такой мало кто пройдет. И еще старик, — кивнул на седого васоверга с длинной косой волос на плече. — Не смотри на стальные рога. Недавно ему отбили внутренности, а несколько периодов назад пытались порезать сухожилия на левой ноге. Он хромает и неповоротлив.

Они тут все неповоротливы — я наблюдала за каждым боем очень внимательно. До ловкости Ромиара, когда он был Вольным, ни один из них и близко не дотягивал. А Ромиар, надо признать, успешно и долго учил меня и во дворце Цветущего плато, гоняя ночами по полям и болотам, и после — во время похода. И какой бы яростью ни кичились четырехрогие, она не давала им абсолютно никакого преимущества; злоба буквально лишала их рассудка.