По следам прошлого - Ольга Савченя (2021)

А сердце превращалось в лед. От него растекался холод, боролся с вспыхнувшим в груди теплом. Я смотрела на любимое лицо и через силу глубоко дышала. Сомкнутые губы, вкус поцелуев которых трудно забыть. Этот вкус нельзя описать привычными эпитетами — этот вкус взрывался в голове, а послевкусием сохранялся в груди, животе, слабостью — в ногах. Впалые щеки, на которых спустя два дня похода, уже ощущалась щетина, но не колкая — мягкая. Позже Кейел согласился убирать волосы соком травы, которым пользовалась и я. Этих мер ему хватало на дольше. Чуть длинный нос, иногда мешающий поцелуям, но в который можно было игриво чмокать Вольного, а затем любоваться осторожной улыбкой, будто тогда он, прямо как я сейчас, тоже находился в реалистичном сне, угрожающим отобрать твердую реальность и понятные установки на будущее, но который давал от этой реальности необходимую передышку. Хищный разлет бровей, делающий взгляд опаснее даже теперь, когда в теплых, зелено-карих глазах почему-то таится тревога. И эти волосы, собранные в хвост… И жест, ранящий даже камень, в который превратилось сердце.

Чуть склонив голову, он заправил выбившиеся пряди за уши, и сглотнул, отчего дернулся выпирающий кадык. На миг поджал губы и тихо поздоровался:

— Пусть духи будут благосклонны к тебе, Асфи.

От хриплого голоса на коже выступили мурашки, нежная щекотка пробрала за ушами и на затылке. Духи Фадрагоса, как же хорошо… Лишь бы не замурлыкать.

— Я рад, что ты вернулась. Надеюсь, твои раны, — он указал на свой лоб и, слегка насупившись, глянул на мою шею, — несерьезны.

Я с наслаждением втянула полную грудь воздуха и стиснула шлейку сумки на плече, как бы удерживая сон. Наверное, надо ответить. Но как все не испортить?

Он замялся от долгого молчания и, точно смутившись, взволнованно переступил с ноги на ногу. Отвернулся и стал блуждать взглядом по двору. В деревне он был другим…

— Я в порядке, — заставив себя, проговорила.

Кейел посмотрел на меня и с облегчением улыбнулся — наконец-то, зацепился хоть за какую-то протянутую ему нить для разговора и решительно ею воспользовался.

— Ты только вернулась, — произнес и шагнул ближе. Я едва не отступила, но устояла на месте. — И, наверное, хочешь отдохнуть. Я понимаю, но потом я бы… Мне, наверное, нужно поговорить с тобой.

— Потом, — отрезала я. Моя улыбка дрожала, я это чувствовала, но не могла удержать — ни ее, ни гнев. — Потом поговорим. Обещаю.

Он кивнул, сжал губы и, опуская взгляд на землю, еле заметно втянул щеки. Даже злится так же… Напряженным взором обшаривая землю, опять заправил волосы за уши, и я дернулась. Словно громкий хлопок в тишине. Опасности нет, а сердце колотится, адреналин бурлит в крови, и закипаешь — хочется накричать на виновника нарушения спокойствия. Вот только как тут виновника остановить? Запретить использовать те же привычки, что были с ним в другой жизни? Заставить исчезнуть? Что делать?!

— Отведите меня к Ромиару, — обратилась я к такому же радушному слуге, ни на миг не изменившимся за все время ожидания, пока мы тут с парнем болтали.

— Как прикажете, но сначала я должен показать вам покои и узнать у него…

— Духи Фадрагоса!

Я взбежала по ступеням, проскочила мимо слуги и влетела в просторный холл. Крутанулась, высматривая пути, которые могли бы вести к рогатой скотине. Увидела лишь лестницу, ведущую на второй этаж. Арки на первом этаже, в разных сторонах, не говорили мне вообще ни о чем.

Указывая на лестницу, обернулась к застывшему на пороге старому эльфу и спросила:

— Он там?

— Да, госпожа, — покорно ответил он. — Вторая дверь по правой стороне.

Прежде чем сорваться к подлому шан’ниэрду, отступила, выглядывая кусок дорожки за плечом слуги. Мой кошмар стоял там же и не думал исчезать: закрыв глаза и опустив руки, тер большими пальцами другие пальцы — так делают, когда молятся за кого-то, не имея привычки расшибать лоб.