По следам прошлого - Ольга Савченя (2021)

Смех едва не вырвался наружу, но был бы не уместен. Мне было плевать, что думали о нас беловолосые шан’ниэрды, которые своим высокомерием и, соответственно, отстраненностью ото всех обрекали себя на ту же участь, которую теперь всячески пытался исправить для своей расы Десиен. Только последние не сами выбирали себе такую судьбу.

— От нашей разумности веет проблемами. Вам проще, когда мы необразованные идиоты, — подавив веселье, произнес вслух и постарался проникнуться чужим волнением. — Вы воспринимаете нас хуже скота.

— Именно так, человек. Но наша тяга к совершенству толкает нас к обратному — к неоправданному милосердию. Однако эта тема для другой дискуссии. Не будем отходить от сумасшествия из-за любви. — Ромиар криво улыбнулся. Покосился на Елрех, закутавшуюся в платок и внимательно слушающую нас, и вздохнул глубже. — Наших женщин никто не запугивает тем, что они, полюбив представителя другой расы, сойдут с ума и умрут от этого. Женщин не ограничивают в общении со слугами, их не держат взаперти, поэтому у них и не развивается этот страх к другим. Они с детства привыкают к отличиям между расами, мы — нет.

— Твоя сестра не отличается терпимостью к другим, уважаемый, — проговорила Елрех и поправила густые волосы на плече. — Я много раз тебе говорила, что ее тошнило от моего вида.

— Но ее не тошнит от наших слуг, — ответил тише Ромиар и, приобняв Елрех, поцеловал ее в макушку головы. Погладив плечи, произнес так, словно извинился: — Грязные полукровки — самый страшный позор, которым только можно запачкать наши семьи.

Елрех накрыла его руку своей и с пониманием улыбнулась.

— Нашим женщинам вбивают то же отвращение к другим расам, какое вбивают с младенчества нам. — Ромиар повернул ко мне голову, свел на переносице белые брови. — Но им все равно проще. А мы, мужчины, в итоге так запуганы в сознательном возрасте, что стремление к жизни развивает тошноту к другим расам, как тошноту к падали, с которой не справится желудок. Наша общая подруга называла это стремление инстинктом самосохранения.

Во рту пересохло. Общая подруга… Отвар смочил язык, смягчил напряженное горло. Ромиар тоже воспользовался заминкой и отпил из чашки. Стал доливать нам всем отвара и продолжил делиться размышлениями:

— И если мы влюбились в представительницу низшей расы, то мы, испытывая эту тошноту, даже не пытаемся думать о лучшем и развеивать страх, вбитый с детства, а, наоборот, только думаем о том, что вот-вот станет хуже. Мы загоняем сами себя. Это же и объясняет, почему у тех, кто влюбился в представительницу высшей расы, есть шанс на благополучный исход. У них есть надежда. И они тешат себя ею, тем самым ослабляя страх и позволяя себе привыкнуть к избраннице.

— Ты объяснил это Ивеллин? — полюбопытствовал я, с благодарностью наблюдая, как Елрех докладывает в мою тарелку кусок пирога побольше. — Как ты оправдал знания, которые приобрел в шкуре Вольного?

Тяжелый вздох шан’ниэрда отвлек от созерцания милой фангры. Ромиар откинул длинную косу за спину; за ней хвост заметался с новой силой.

— Все это исследование затягивается именно по этой причине. Я сам пишу о Вольных. С трудом. Так многое хочется поведать миру о нас, но не все можно объяснить, чтобы не выдать лишнего. Ивеллин тоже часто задает непростые вопросы, но я пока нахожу варианты, как отговориться.

— Не вини трудолюбивую эльфийку, добросердечный Роми. — Елрех прижалась щекой к его груди, и он мигом обнял избранницу. Елрех посмотрела на меня и пояснила: — Для нее это огромный шанс заслужить уважение всего мира. Как я узнала у нее: она помирилась с родителями, благодаря тому, что мы с Роми выбрали для исследования наших отношений именно ее. Она обязательно справится, милый человек. А вот ты…

Закусила синюю губу клыком, в серых глазах отразилось сострадание.

— Я?.. — удивляясь, подтолкнул к продолжению фразы.